Каиново братоубийство. Хроника государственного переворота 1993 года (сборник)

О своих впечатлениях от расстрела Парламента России, который он наблюдал по телевизору, Б.Окуджава сказал буквально следующее: «Для меня это был финал детектива. Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было. И, может быть, когда первый выстрел прозвучал, я увидел, что это заключительный акт. Поэтому на меня слишком удручающего впечатления ЭТО не произвело» («Московский Апокалипсис», 1996).

Людмила Сараскина, литератор:

Я никогда больше не буду счастлива

Слышу вполне отчетливое шипение: лицемерка, истеричка, злобная кликуша. Старый, многолетний друг сказал недавно мне обо мне: воронье.

Ну, что ж. И вороны – птицы. Только вьются они над убитыми: которыми усеяно поле битвы… И это поле пока не убрано…

Пишут о полиэтиленовых пакетах, куда вкладывали окровавленные и обугленные человеческие останки, а затем грузили их на военные грузовики и увозили в неизвестном направлении.

Свидетельствуют о секретных совещаниях кладбищенских служителей, получивших цифровые разнарядки на массовые захоронения.

Разыскивают исчезнувших людей их отчаявшиеся родственники: военные действия окончены, и они вправе получить хотя бы похоронки…

Мне тяжело встречаться с моими старыми знакомыми: с первого слова яростно и неистово твердят они о финальном акте борьбы с коммунизмом. Их более не интересует история с ее уцелевшими свидетелями и «неизбежными» жертвами. Они, знакомые, призывают не ныть, не пускать сопли, не заниматься самоедством и любить победителей.

«Почему вы не хотите доверять официальной статистике?» – слышно со всех сторон. «Зачем вы обезволиваете власть, морально парализуете ее, зачем увлекаете страну в бездны меланхолии и беспросветного ноющего отчаяния?»

А я думаю: как дико, как страшно звучат все эти «почему?» в контексте истории моей страны.

А я вспоминаю официальные версии Катыни, Новочеркасска и Чернобыля, а также тот стыд, то чувство вины, тот общий разделенный грех злодейства, когда эти официальные версии были официально же опровергнуты.

И я не могу забыть, как по весне в городе Томске размыло берег реки и по воде поплыли трупы неизвестно какого года захоронения.

«Родства истории родной не отрекайся, милый, не надейся, что тлен веков тебя минует…»

…Где и когда всплывут полиэтиленовые пакеты с запрещенным содержимым? Вот точка моего безумия.

(«Московские Новости», № 45 за 1993 г.)