Каиново колено

В городе ее, как «молодого специалиста» встретили неплохо. Только первые месяцев пять-шесть она прожила в полуподвальной коммунальной мастерской, посреди матерых сибирских живописцев и графиков. Но за это время она слепила пару-тройку солдат-победителей для ближайших райцентров, и, как художник, работающий над патриотической темой, получила льготную очередь на кооперативную квартиру с мастерской в мансарде.

В общем-то, переезд в кооперативку почти уже состоялся, но сама мастерская стояла еще без отделки, когда в фонде подкинули срочный заказ на нового гипсового героя Великой Отечественной. Пришлось остаться и пожить в подвале еще. Дуньская намесила глины, скрутила из проволоки каркас. Каска, плащ-накидка и деревянный ППШ привычно ждали в углу, как вдруг выяснилось, что куда-то запропал постоянный натурщик, студент из техникума физической культуры. Тут-то ей и предложили свои услуги веселые соседи, с которыми она аккуратно здоровалась утром и прощалась в одиннадцать вечера, совершенно не видя в упор после пропикавшего радио, чтобы те не вытворяли в общем коридорчике или ванной. Ребята привели к ней невысокого, но очень мускулистого татарина дворника. Немного, правда «тронутого», однако снаружи вполне годящегося взамен утерянного борца-студента. Дуньская, как могла пристально пощурилась, и согласилась. Но, лишь только она вышла в ванную готовить инструмент, как дворнику серьезно, даже немного сурово, приказали раздеться донага и, откинув одеяло, прилечь на не увезенную еще на новую квартиру девическую кровать. Придали ему позу гойевской герцогини и, поругав мусульманскую веру за неуместное обрезание, вышли. Бедная мадмуазель с кастрюлей полной воды, разных скребков и шпателей даже не сразу поняла — что перед ней, и не сразу эту кастрюлю уронила. То есть, вначале в мутную от глины воду упали очки, а уж потом только из рук выпала сама кастрюля. А еще через мгновение Сергей с Дуньской столкнулся на выходе.

Собственно в мастерскую его привела достаточно корыстная и гадкая идея. Сегодня в Доме актера должен был состояться первоапрельский вечер, где они, старшекурсники, участвовали в капустнике вместе со «взрослыми». Естественно, только на подхвате, в роли обезьянок. Это и так нервировало, а еще режиссер капустника «Михаил Подтапыч», вел себя просто оскорбительно. Орал, глумился, туркал по любому поводу. На ребят гавкал при барышнях… Но, лучше бы он так на свою тещу гавкал. Как раз теща, сорок лет бессменный директор Дворца культуры железнодорожников, и подарила ему такую кличку: «подтапыч». В смысле подкаблучник. Кто как, а ни за что пару раз приделанный Сергей вовсе не собирался этим вечером быть бедным племянником на богатой свадьбе. И других уговаривать не потребовалось. Собрали тайное совещание актива и постановили: что бы Миша там ни нарежиссировал, это его личное дело, а им внимания к себе сегодня нужно добиваться любой ценой. Наскоро придумали несколько бессловесных партий, которые молчаливо должны были разрушить задуманный не для них спектакль. Сергеева роль была с особой подлянкой. Для чего под невинным предлогом украшательства сцены, в дальнем углу нужно было уставить рисованную фигуру дедушки Станиславского. С тонкими такими прорезями. Внешне все должно выглядеть вне подозрений. Но, попробуй только какой-нибудь заслуженный, народный или лауреат исполнить что-нибудь самым высоким штилем, как за его спиной бумажный классик вдруг закосит глазами, а изо рта поползет лента с великим «не верю»! Умри, но хлопать будут именно классику.

Два часа в подвале ушло на раскачку, пришлось даже пригрозить декламацией стихов и пообещать три литра пива со стипендии, прежде чем нашлась плотная бумага в рулоне, сангина и уголь. Еще пятнадцать минут воспроизводился замысел. Сергей держал фотографию и комментировал схожесть. Эх, жаль, что он не пошел в художники! Красота: сам задумал, сам воплотил. Ни тебе придурков режиссеров, ни идиотов партнеров. Сам, все сам. Без ансамбля.