Каиново семя

- Если бы я испытывала к маме какие-то чувства, то могла бы их ненароком проявить, и маме они могли не понравиться, а она была женщиной нездоровой, врачи не рекомендовали ее волновать. На мысль о том, что я вызываю у нее раздражение, меня неоднократно наталкивали ее тон и характерное выражение лица, а также выбор слов, когда она делала мне замечания. А раздражала я маму, видимо, из-за того, что не отвечала ее ожиданиям.

- А чего она от вас ожидала?

- Не знаю. Ее заявления на этот счет были довольно противоречивыми.

- М-да, Марина, похоже, вам жилось не очень сладко.

- Я привыкла.

- Виктор Павлович признался мне, что матушка держала вас под постоянным контролем, совершенно игнорируя ваше право на неприкосновенность личной жизни.

- Да, это правда.

- И вы ни разу не пробовали восстать?

- Нет. Это ничего бы не изменило. Мама легко подавила бы любой мой бунт. У нее хватало рычагов воздействия.

- Стало быть, ее смерть принесла вам облегчение?

- Можно сказать и так.

- Но можно и по-другому?

- Знаете, все же она была моей матерью. А смерть матери трудно считать личным благом, даже если для этого есть основания.

- Понимаю. Теплые воспоминания о поре безмятежного детства, мамины руки, губы, смех...

- ...

- Нет?

- Простите, Сергей Владимирович, мне кажется, наш разговор зашел куда-то не туда.

- Почему же не туда, Марина? Я всего лишь пытаюсь понять ваше отношение к маме.

- По-моему, я достаточно определенно высказалась на эту тему.

- И тем не менее я ничего не понял. Не могу найти аналогов среди известных мне примеров.

- В наборе известных вам примеров наверняка есть случаи, с которыми вы когда-то столкнулись впервые.

- Да, но в последний раз это случилось давным-давно. Хотя... как говорит народная мудрость, век живи - век учись. Хорошо, давайте перейдем непосредственно к делу. Альбина Николаевна когда-нибудь делилась с вами своими проблемами, переживаниями?

- Нет.

- Вы не знаете, у нее были враги?

- Насколько я представляю, были. Но ничего определенного мне не известно. Иногда долетали какие-то слухи, точнее, обрывки фраз, но в моем присутствии все разговоры такого рода сразу прекращались.

- А какие отношения связывали вашу мать и Оксану Вольскую?

- Они дружили. Много лет. А потом поссорились. Уже давно, года два назад. Но когда маме стало плохо, она позвонила именно Вольской. И тетя Ксана тут же прислала за ней машину из своей клиники. Думаю, что бы между ними ни произошло, мама тете Ксане доверяла. И Оксана Яновна никогда бы не обманула ее доверия. Не такой она человек, чтобы пойти на предательство.

- Вы хорошо ее знаете?

- Да. Тетя Ксана помогла мне появиться на свет. Пожалуй, ближе ее у меня никого нет.

- А отец?

- Ну, вы же знаете, как он загружен работой. Наверное, если сложить все время, которое мы провели вместе, едва ли набежит больше месяца.

- С мамой он общался так же редко?

- С мамой чаще.

- Они ладили?

- Насколько это от него зависело. С мамой временами бывало трудно, но отец понимал, что она больна, и проявлял чудеса терпения.

- А как ко всему этому относилась прислуга?

- Изо всех сил блюла нейтралитет. Тем, кто имел глупость проявить хоть какое-то отношение, быстро отказывали от места.

- Могли уволенные затаить обиду на Альбину Николаевну?

- Вероятно, да. Но из-за таких обид не убивают.

- Вы часто навещали мать в клинике?

- Каждый день.

- И наверное, успели познакомиться с кем-нибудь из персонала?

- Я несколько раз разговаривала с Михаилом Вадимовичем, лечащим врачом мамы. Здоровалась с сиделкой, но это вряд ли можно считать знакомством. А нескольких докторов и медсестер, давних друзей Оксаны, я знаю еще с детства.

- Кого именно?

- Нину Ароновну Гольдберг, заведующую гинекологическим отделением, Игоря Сергеевича Костенко, ортохирурга, Елену Романовну Малееву, анестезиолога, Галину Николаевну Белан и Аллу Ильмаровну Назарову, хирургических сестер. Они работают с Вольской всю жизнь. Во всяком случае, сколько я помню.

- Кто-нибудь из них знал вашу мать?

- Должно быть, все. Через Оксану.

- Но вы не уверены?

- Нет.

- То есть вы никогда не слышали, чтобы Альбина Николаевна высказывалась о ком-нибудь из них или они - о ней?

- Нет.

- О чем вы разговаривали с вашей матерью, когда ее навещали?

- В общем-то, ни о чем. Я спрашивала, как она себя чувствует. Она иногда начинала жаловаться, но чаще говорила: "Не дождетесь!" и пыталась меня обидеть. Когда она выдыхалась, я доставала книги, которые приносила для нее, предлагала ей почитать. Если мама соглашалась - такое тоже бывало, - мы читали и потом довольно мирно расставались. Если швыряла книги на пол и гнала меня вон, я, естественно, быстро уходила.

- А на следующий день возвращались? Зачем же?

- Маме не понравилось бы, если бы я не пришла. Она бы сочла меня неблагодарной тварью. Гнев мог плохо сказаться на ее самочувствии.