Каиново семя

— И что, дело того стоило? Стоило убивать двух человек ради того, чтобы водвориться в так называемое «высшее общество»? Тебя еще не тошнит от всей этой светской тусовки? Не надоели их самодовольные рожи, бессмысленный треп, фальшивые улыбки, маневры, интриги, подковерные игры?

Яна вздохнула.

— Тебе меня не понять. Ты этим высшим обществом обкушалась с детства. А я всегда тяготилась обществом заурядных обывателей. Мне с ними скучно, понимаешь? Между прочим, фальшиво улыбаются, плетут интриги и играют в подковерные игры везде, на всех уровнях. Только у обывателей эти интриги и игры настолько ничтожны, что просто с души воротит. А мне всегда хотелось играть по-крупному, с размахом. При этом, заметь, мне хватало ума, чтобы держать свои амбиции при себе. Я прекрасно сознавала, что без связей и денег, собственным трудом наверх пробиваются только в плохих романах. Поэтому не собиралась гробить силы и жизнь на это карабканье. Но в глубине души надеялась, что когда-нибудь мне выпадет шанс. Естественно, когда он выпал, я ухватилась за него обеими руками. Ты спрашиваешь, не надоело ли мне мое нынешнее положение? Да я только вхожу во вкус!

— Боюсь, этого мне действительно не понять. Но объясни мне другое. Зачем тебе понадобилось разыгрывать этот спектакль с истерикой по поводу «страны бандитов и убийц»? Зачем ты объявила, что уезжаешь за границу, если уезжать никуда не собиралась? Неужели только для того, чтобы выпихнуть меня? Я-то тебе чем помешала? Хотелось тебе светской жизни, поселилась бы с нами и развлекалась в свое удовольствие. А если бы я не согласилась на этот обман, на эту подмену, как бы ты выкручивалась тогда?

— Отвечаю по порядку. Истерику я устроила, потому что испугалась. Когда Оксана с ее дружком из прокуратуры вытащили меня из норы, куда я забилась умирать, у меня от избытка чувств отказали мозги. Я наговорила много лишнего — в частности, проболталась про «жучка», которого Катя прилепила в палате. Если бы этому Гуляеву пришло в голову пошарить там, то, не найдя «жучка», он бы догадался, что его унес убийца. А знали про «насекомое» только два человека — я и Катя.

— И я.

— Ты узнала про него только из записки, о которой я, к счастью, не проболталась. Об этом никому, кроме нас с тобой, известно не было. Еще я призналась, что дежурила у клиники. Гуляев мог, опрашивая персонал, напасть на ту трещотку, что рассказала мне про охранника. И сообразить, каким образом его вырубили. Тогда ему осталось бы только разыскать киоскершу, и все, моя песенка спета. Конечно, я была в парике и в очках, да и загримировалась, как сумела, но она все равно узнала бы меня по голосу. В общем, удрать за границу я собиралась по правде. От греха подальше. Рассудила, что если Гуляев и откопает свидетельства против меня, то требовать у французов моей выдачи не станет. Во-первых, без меня ему не хватит доказательств. Во-вторых, он все-таки друг тети Ксаны.

А потом меня посетила счастливая мысль: какая разница, кто уедет под видом Марьяны Агаповой — я или ты? Главное, чтобы Гуляев думал, будто уехала я. Ясное дело, я не была уверена, что ты согласишься. Но почему не предложить? Мне казалось, что тебя там ничто не держит. А мне было гораздо удобнее осуществлять свои великие замыслы в твоем обличье. Ты для всех этих светских львов — своя. А я, хоть и родня губернатору, но пришлая, невесть откуда выпрыгнувшая. Кто знает, как они меня приняли бы? — Заметив, что Марина погрузилась в свои мысли, Яна замолчала. Потом, не выдержав паузы, спросила: — Ты меня осуждаешь?

Марина вздрогнула.

— Осуждаю? Слово-то какое… неправильное. Ты пугаешь меня до чертиков. Может быть, они заслуживали смерти, потому что сами были убийцами, хотя и не состоявшимися. Но как тогда назвать тебя? Палачом? Как ты могла… своими руками… этот мешок… Я не могу тебя понять, а ведь мы близнецы, у нас одинаковый набор генов. Неужели во мне это тоже сидит?

— Не думаю. Пожалуй, я открою тебе одну страшную тайну.

— Как? Еще одну?!