Кайноzой

– Да. Я очень сожалею. Я больше не буду. Если, конечно, это не болезнь.

– А если болезнь?

– Тогда меня необходимо изолировать или уничтожить.

Я снова глянул на Михаила. Тот кивнул Аркадию.

– Спасибо. Ты можешь вернуться к работе. Спасибо за откровенный рассказ.

– Спасибо за доверие, Михаил Иванович, – ответил Аркадий. – До свидания. Я буду у себя в кабинете. До свидания, господин Симонов.

– До свидания… – выдавил я.

А когда дверь за парнем закрылась, уставился на Михаила.

– Что? – спросил тот.

– С ума сошёл? У тебя в помещении разгуливает кровожадный кваzи!

– Атипичный. Он в норме.

– Сейчас в норме! А когда его снова… накроет?

– Если накроет.

– Исходить надо из «если»!

– Так мне и сказали, когда я не дал его арестовать, – кивнул Михаил. – Но я в ответе за своих сотрудников.

– Поэтому ты и в опале, – сообразил я.

– Да, – признался Михаил. – Мы изучаем проблему, и вдруг мой сотрудник набрасывается на человека. А я же его защищаю. Это не добавило мне популярности.

– Кто ещё нападал на людей? – спросил я.

– Пенсионер, бывший скрипач в оркестре. Там всё печальнее, он напал на собственного правнука, ребёнок скончался. Нападавшего попытался убить его внук, но кваzи его опередил.

– В каком смысле?

– Взял нож и отрезал себе голову. Мы крепче людей. Мы на такое способны.

Я отметил этот удивительный факт – у людей, если я не ошибаюсь, подобный фокус лишь однажды проделал пьяный поляк. Но он воспользовался бензопилой.

Однако больше меня насторожило другое.

– Что дед самовыпилился – это молодец. Но… снова ребёнок! Третья жертва?

– Взрослый. Там был небольшой конфликт между человеком, туристом с Дальнего Востока, и кваzи, работавшей в Эрмитаже. Совершенно рядовой конфликт. Турист сфоткал картину со вспышкой. Кваzи сделала замечание, турист начал оправдываться, что забыл отключить вспышку, инцидент был практически исчерпан… и тут кваzи на туриста напала. Три укуса в мягкие части ноги.

– В задницу, короче.

– В задницу, – признал Михаил. – Порвала брюки, вырвала клок мышцы… Кваzи под домашним арестом, турист в больнице, опасности для жизни нет. Видимо помутнение сознания длится недолго.

– Четвёртый случай?

– Шедший мимо кафе кваzи остановился и укусил за руку девушку, пьющую кофе на открытой террасе.

– Миша, вы все в… мягких частях, – сказал я. – Да и мы тоже. Есть какая-то связь между всеми агрессивными кваzи?

– Никакой, – твёрдо сказал Михаил. – Живут в разных местах, не знакомы, никак не связаны. Молодой мужчина-гей, старик, женщина нормальной ориентации, мужчина средних лет нормальной ориентации. Возраст, национальность, профессия, место рождения, время восстания и возвышения – всё разное.

– Признаки воздействия? В первую очередь химия?

– Аркадий же сказал – нет. Покончивший с собой кваzи был подвергнут всем возможным анализам. Никаких следов.

– Где-то в мире ещё происходило подобное?

Я очень надеялся услышать твёрдое «нет». Это позволило бы свести ситуацию к локальной аномалии. Ну мало ли, Питер… место такое.

– Подтверждённой информации нет, – ответил Михаил. – Европейские и американские коллеги неофициальными путями интересовались примерно тем же самым, что и мы: не было ли последнее время зафиксировано необычных конфликтов между кваzи и людьми. Либо у них происходит то же самое, либо они получили информацию и пытаются понять, что у нас происходит.

– Лучше уж второе, – резюмировал я. – Если по всему миру кваzи принялись нападать на людей, то это конец. Но даже если проблема локальна, долго вы информацию в тайне не удержите.

Михаил обречённо кивнул.

– А что про атипичных восставших? – спросил я.

– Отмечаются случаи ускоренного перехода умерших людей в состояние восставших. В одной из больниц восставший поднялся через три минуты после смерти. Во всех случаях восставшие очень быстро переходят в стадию охоты. Ну и… ещё ряд странностей.

– У тебя есть что выпить? – только и сказал я.

К моему удивлению, Михаил открыл ящик стола, достал початую бутылку какого-то незнакомого виски, два стакана. В один плеснул виски, двинулся ко мне.

Я поймал себя на том, что чуть подтянул ноги, готовясь вскочить.

– Я не кусаюсь, – сказал Бедренец.

– Это пока, – едко ответил я, принимая стакан.

Себе Михаил налил воды из кулера. Мы молча чокнулись. Я сделал глоток. Виски был шикарный.

– Да ты разбираешься в напитках, – сказал я, косясь на бутылку. – Зачем он тебе?

– Таких как ты угощать, – Михаил грузно сел рядом. – Денис, я боюсь. Происходит что-то чудовищное.

– То, что ты давно мёртв, но ходишь и разговариваешь – не чудовищно?

– Я не мёртв, – терпеливо произнёс Бедренец. – Я перешёл в иную форму человеческого существования. Мёртв – тот дедушка, что отрезал себе голову, когда понял, что натворил. Мёртв его годовалый правнук. А мы пока живы.

Говорить «надолго ли» я не стал. Меня пронзила другая мысль.

– Найд! Михаил, он же один в городе!

– У нас не расхаживают толпы атипичных кваzи, – сказал Михаил. – Найд прекрасно знает, что среди нас тоже могут быть убийцы, маньяки, сексуальные насильники, он не испытывает к каждому встречному кваzи безоговорочного доверия.