Кайноzой

Разумеется, восставшие постоянно двигаются в сторону Питера. Как ни странно, но там живёт немало нормальных людей. Но, приближаясь к периметру, восставшие получают беззвучный приказ – и начинают плестись в сторону ближайшего сборного пункта. Часть доходит, их загоняют в фургоны и везут в резервации. Часть сбивается с пути и начинает снова бродить по округе. Часть вновь пытается войти в город – и снова их отсылают. Самых упорных и примелькавшихся везут в сборный пункт персонально.

Мы выехали из Питера в сторону Эстонии. Вряд ли Михаилу велели что-то делать в этом заброшенном болотистом краю, где на ощетинившихся частоколами хуторах немногочисленные крестьяне упрямо выращивают рожь и пасут коров. Скорее уж его направили куда-то в район Ямбурга. Почти сразу кончился дождь, будто не желая расставаться с полюбившимся городом.

– Так что случилось-то? – спросил я, когда мы миновали последний пост питерского периметра – пожалуй, самый капитальный, двухэтажное здание с зарешеченными окнами, сетчатым забором и даже пулемётчиком на крыше. – Куда тебя дёрнули?

– Тут дачные районы, – сказал Михаил, будто это всё объясняло. – Заброшенные, понятное дело.

– Охотники на восставших, – понимающе сказал я. – Ясно.

Михаил глянул на меня с недоумением.

– Какие ещё охотники… нет, конечно. Мародёры.

Я невольно фыркнул.

– Мародёры? А смысл?

Наш водитель негромко рассмеялся. Точнее – изобразил смех, как это принято у кваzи или плохих актёров в роли Санта-Клауса: «Хо-хо-хо!»

– Денис, я не знаю, изучал ли ты марксизм-ленинизм, – сказал Бедренец. – Судя по возрасту – не должен был.

– Но я любознательный, – сказал я.

– Но ты любознательный, – подтвердил Бедренец. – Так вот, единственное, в чём Маркс был прав безусловно – это в главенстве базиса над надстройкой. В нашем случае это означает, что ни появление кваzи и восставших, ни коренное изменение всей политической и социальной структуры человечества не отменяют желания отдельных индивидуумов к незаконному владению материальными ценностями.

– Это у тебя какой-то Маркс для сельских участковых получился, – съязвил я. – То, что люди не прочь воровать и никакие катастрофы им не помеха, – известно, как минимум, со времён извержения Везувия. Мне интересно, что они воруют на старых дачах? Варенья-соленья? Мятые кастрюли? Старые деньги никому не нужны, машины тоже.

– Действительно не знаешь? – удивился Бедренец. – В Москве, вижу, всё иначе…

– Питер всегда был культурной столицей… – не выдержал и вставил свою реплику водитель.

– Иконы? – предположил я. – Антиквариат? О! Антиквариат на старых дачах! Прабабушкины пузатые комоды, древние зеркала с отслоившейся амальгамой, запылённые хрустальные люстры.

– Хо-хо-хо! – снова не удержался водитель.

– Сдаюсь, – сказал я.

– Возьмём с поличным – увидишь, – ответил Бедренец с явным удовлетворением. Я обиделся и больше спрашивать не стал.

Ещё некоторое время мы ехали по шоссе. Временами накрапывало, потом небо прояснялось. Один раз мы обогнали восставшую, при нашем появлении заковылявшую с дороги в кусты. То ли здесь восставшие были пуганные и осторожные, то ли мои спутники-кваzи отдали ей мысленный приказ.

– Шла Саша по шоссе и сосала сушку, – сострил я.

Восставшая и впрямь что-то жевала, впрочем, у этого «что-то» был маленький лысый хвостик. Крысы – основная пища восставших.

Бедренец посмотрел на меня укоризненно.

Через несколько минут мы свернули с шоссе, на удивление неплохо сохранившегося, и поехали по куда более ухабистой и раздолбанной дороге. Водитель сбросил скорость.

– Тут недалеко уже, дачный посёлок, – пояснил Бедренец. – А насчёт политэкономии… если уж серьёзно… ты помнишь уровень жизни до Катастрофы?

– В общих чертах, – кивнул я.

– Сильно он отличается от нынешнего?

Я подумал.

– Да, в общем, не особо. А что?

– Огромные территории вышли из хозяйственного оборота. Две трети населения превратились в восставших, и ныне единственная польза от них – борьба с грызунами. Большие ресурсы тратятся на строительство заграждений, блокпостов, охрану дорог. И при этом уровень жизни в целом не упал, а в отдельных сферах так даже и поднялся. О чём это тебе говорит?

– Честно? – спросил я.

– Конечно.

– О том, что интенсивное сельское хозяйство и современная промышленность не требуют больших площадей и значительного количества рабочих рук.

– Так, – подбодрил меня Бедренец. – Дальше?

– О том, что значительная часть населения нынче не употребляет в пищу мяса. Я имею в виду не только вас, но и всех поклонников кваzи. А производство мясной продукции очень затратное.

– Отчасти, – сказал Михаил. – И всё?

– Военные расходы упали, поскольку сверхдержавы практически не ведут гонку вооружений.

– Тоже верно. Что-нибудь ещё?