Кайноzой

– Пошли, – сказал я. – Найд уже должен был проснуться.

Найд действительно проснулся. Едва я позвонил в дверь, как услышал громкий возглас:

– Кто?

У меня даже не нашлось сил сказать что-нибудь про коня в пальто или ленинградского почтальона.

– Папа. С Михаилом и Настей. Всё в порядке…

Договаривал я уже при открытой двери. Найд распахнул дверь и прижался ко мне. Я даже не сразу понял, что в опущенной руке он крепко сжимает кухонный нож.

– Почему ты не звонил? – спросил Найд через мгновение, отстранившись. Я вздрогнул – мне показалось, что на щеке у него засохшая кровь.

Потом я понял, что это томатный соус от вчерашней пиццы.

– Будить не хотел.

– Ты что, думал я спал?

Я задумчиво посмотрел на Найда. Он был в пижаме и босиком.

– Если честно, то надеялся, что спал.

– Ну, спал, – виновато признался Найд. – После того, как Настя позвонила и сказала, что всё в порядке и вы скоро приедете, уснул. А когда проснулся, то увидел, что вас нет и звонков не было.

– Умойся, – сказал я. – И ножик положи, пожалуйста. Можешь нарезать хлеб, потом положить.

Найд кивнул, с подозрением глядя на меня. Спросил:

– А где твоя куртка?

– Продал, чтобы купить тебе «Азбуку», сынок… – сказал я. – Да просто изгваздал за ночь, выбросил. Давно хотел купить себе новую.

Найд умчался в ванную, мы вошли в комнату. Я посмотрел на остатки засохшей пиццы на столе.

– Ну что, моя командировка, похоже, заканчивается, – бодро сказал я. – Михаила от дела отстранили, мне тем более ничего не светит. Впрочем, преступница тоже уничтожена. Может, вернёмся в Москву последним «Сапсаном», Настя?

– Я бы по музеям походила, раз уж оказалась в Питере, – с любопытством глядя на меня, сказала Настя.

– Хорошее дело, – сказал я. Вздохнул, демонстративно прислушался к плеску воды в ванной. – Но мальчику надо учиться, а тут он совсем от рук отобьётся. Мы, наверное, соберём вещи и…

– Денис, – сказал Михаил.

Я запнулся, посмотрел на него.

– Денис, что там произошло? О чём вы говорили с Марией?

Я помедлил и сказал ту половину правды, которая была больнее, но безопаснее.

– Мария не убила меня потому, что узнала. После Катастрофы она встретилась с Ольгой. С моей женой… бывшей женой. Они вместе скитались несколько лет. Ну, помните, пока всё успокаивалось, пока восстанавливались связи между городами… Они… вроде как подружились. Ольга говорила ей про меня и про Найда.

– И что с твоей женой? – спросил Михаил.

– Мария сказала, что она мертва. Окончательно. Я не думаю, что она врала. Я даже уверен, что она точно это знала. Слишком точно. Говорить про это Найду я пока не хочу, молчите при нём, ладно?

Из ванной донеслись не слишком музыкальные напевы. Найд всегда что-то мурлычет, когда чистит зубы.

– Мои соболезнования, Денис, – сказала Настя. И взяла меня за руку.

Умом я понимал, что это не настоящие эмоции, это правила поведения, которые кваzи помнят и соблюдают. И сочувствие Насти – оно рассудочно и спокойно, как всё у кваzи. Но меня, наверное, давно не держала за руку женщина, которую я любил – пусть и в прошлом. Я не стал отдёргивать руку и только сжал покрепче губы, чтобы не затряслись. Пальцы у Насти были горячие, слишком горячие для человека, но даже это меня сейчас не волновало.

– Мои соболезнования, – тоже кивнул Михаил. – Боюсь, это прозвучит эгоистично и лицемерно, но я счастлив, что не я был причиной смерти твоей жены.

Я посмотрел на старого нелепого полицейского, который даже после бессонной ночи не развязал галстук и не снял пиджак. Кивнул.

Мне тоже было легче знать, что не он убил Ольгу.

– А теперь скажи остальное, – попросил Михаил.

– Ты о чём?

– Я же тебя неплохо знаю. Ты давно понимал, что Ольга мертва. И твоя реакция, твоё состояние сейчас – они говорят о куда большем шоке. Что ты скрываешь?

– Михаил, отвали от него! – вдруг повысила голос Настя. – Ты чурбан бессердечный. Ничего он не скрывает!

Я глубоко вздохнул. Хлопнула дверь ванной – Найд вышел, уже одевшийся и вроде бы вполне удовлетворительно умывшийся. С тревогой посмотрел на Настю.

– Всё хорошо, Сашка, – сказала Настя. – Дед Миша сейчас уходит.

Но старый кваzюк не собирался так легко сдаваться. Бедренец покачал головой, посмотрел на Найда, на Настю. Снова уставился на меня:

– Денис, – сказал он. – Я раздавлен, растоптан и унижен. Я уволен, в конце концов. И я чувствую, дело не в том, что я плохой сотрудник. Может быть, наоборот, в том, что я… – Он замялся. – Правильный. Я готов уйти. Но я хочу довести до конца это дело. Ты что-то понял, говоря с Марией. Скажи мне. Пожалуйста.

– Для того, чтобы всё тебе рассказать, я должен тебе доверять, – тихо сказал я.

– Расскажи хоть что-то. Прошу тебя. Я многое от тебя скрывал, многое недоговаривал. Но теперь ты знаешь всё, что знаю я. Помоги мне, Денис.

– Сашка, сделай кофе, – попросил я. Сын кивнул и пошёл к плите. По пути взял пульт и включил телевизор. Заработал новостной канал.