Кайорат

— Отец, мы долго пробыли вместе и нас связывают теплые чувства. Я хотел бы перемолвиться с товарищами парой слов, если позволишь, а после с радостью присоединюсь к тебе.

Он, похоже, не ждал такого поворота событий и едва сдержал удивление. Хвост отца дернулся в сторону, гребень приподнялся. Но на то он и страж чтобы уметь выкручиваться из самых щекотливых ситуаций с достоинством. А я по-прежнему совсем не знал своего отца.

— Хорошо, Кайорат. Пройдемте за мной, уважаемые гости.

23

— Я…не понимаю, — Пилон покосился на Осириса, мрачно фыркнул, но ничего не ответил.

— А че понимать-то? — с наслаждением почесавшись, сказал Ишутхэ и плюхнулся на пол. Отец устроил их в одной из лучших гостевых. Я мог оценить уровень помещений, но не замечал его красивых жестов. Пытался справиться с охватившими чувствами яростной обиды, грусти, любви и страха. Пытался подчинить их себе и почти не слышал, о чем говорят товарищи. Пилон долго смотрел на меня, прежде чем сказать:

— Могу понять, почему он вышел лично. Могу. Хотя странное проявление отеческой любви, согласитесь. Выйти встречать сына, которого не видел полгода и мог потерять, но при этом почти не обращать внимания. Хорошо. Он сдержан, в душе бурлят сдерживаемые эмоции, которые не может показывать, статус не позволяет. Но чего никак не могу объяснить, как дивольский дракон оказался здесь быстрее нас? Почему добровольно сдался, отчего вернулся? Мы говорим о двух разных драконах? Если один в тюрьме, то где его товарищ? Мне кажутся странными и обстоятельства нашего перехода. Все вспоминаю выражение на морде дракона, что тогда успел разглядеть. Он что-то орал, но я решил просто пытается сожрать нас. Теперь сомневаюсь. Мир, покой. Малыш, скажу честно, мне что-то не нравится. Пока не пойму что происходит, не смогу успокоится. Кроме того, придется снимать полоски. Время обманов закончилось.

Я кивнул, подавляя дрожь:

— Пойду сейчас. Но вернусь обязательно. Прослежу, чтобы все было в порядке.

— Не волнуйся так, малыш, — Осирис с улыбкой подошел, приобнял за шею, — справишься. Я знаю, как нервирует перспектива подобной беседы, поверь. Но ты не детеныш. Уже кое-что повидал, спасал жизни. Смелее, друг.

— Малыш, — проворчал Ишутхэ. Я повернулся к волкодлаку, ожидая поддевки, но он снял ожерелье и повесил на мою шею.

— Может, пожалею, — скривился перевертыш, — да только игра не кончена. И это не последний из аргументов. Да не трусь, не съест же он тебя. Или? — Хрипло рассмеявшись, волкодлак отошел к стене. Тильда сидела, обернув хвостом лапки, и лукаво поглядывала на меня:

— Забавно, малыш, — мурлычущим голосом произнесла она, — он боится кошку, а ты уже нет.

— Вы что в последний путь его провожаете? — язвительно поинтересовался Пилон и повернулся ко мне, — иди, давай. Быстрее сходишь, быстрее вернешься. Скучно торчать просто так.

Я вздрогнул от резкого тона, но уловил лукавый отблеск его глаз. Иногда мы не видим очевидное, но принимаем за правду явную ложь. Взгляд вдохновлял больше, чем снисходительные слова Пилона. Вздохнув, я вышел за дверь. Удивительно, насколько привычным стало для меня ощущение их присутствия. Теперь один на один. Проводить меня прислали маленькое сутулое существо, похожее на гнома без бороды. Он и довел до открытого зала, в котором меланхолично прогуливался отец. Чешуйки хвоста шуршали по каменным плитам, крылья подрагивали, а гребень приподнялся, чем и выдавал его волнение.

— Отец.

— Здравствуй, Кайорат, — он направился в мою сторону. Я так же решительно двинулся навстречу. Мы встретились примерно посредине зала. Отец наклонился, и янтарные глаза заглянули в такие же мои.

— Здравствуй. Давно не виделись, — говорил совсем не то, что хотелось. Опять подвело ощущение маленького щенка перед грозным родителем.

— Значит, мои худшие опасения подтвердились, — с каким-то сожалением произнес он.

— Что это значит? — с внезапной злостью спросил я.

— Вырос немного. Полинял. И у тебя нет полосок. Я знал, что такое возможно. К сожалению, опасения подтвердились, и все действия направленные на твою защиту оказались ненапрасными.

— Защиту? Почему к сожалению? Какие опасения? — удивленно спросил я. Разговор внезапно принял совсем иное направление. Отец медленно пошел вдоль стены, вынуждая меня идти рядом и подстраиваться под его широкий шаг.

— Скажи Кайорат, ты никогда не задумывался, что несколько отличаешься от других? Что имеешь мало знаний в определенных сферах? Не посещали ли сомнения в собственном предназначении, когда попал в мир феков?

— А! Ты об этом, — внутри забурлила глухая ярость, — например, о том, что ничего не знаю о радуге? Или что ты страж белого посоха? О колесе мироздания, лучах радуги и ее роли для миров? Или быть может о нашей связи с драконами, папа? О том, что твой сын похож на дракона? Или дракон?

— Ого, зубы выросли? — Спокойно парировал отец. На меня словно опрокинули большой кувшин ледяной воды.

— Представь себе, научился изрыгать пламя, — медленно проворчал я, — но мы немного отвлеклись. Не стоит тянуть. Объясни. Не родной сын?