Каирская ночь

– Но чего же ты хочешь? – воскликнул джинн, и в голосе его явственно слышалось удивление.

– Мне ничего не нужно, – вновь улыбнулся Хусейн. – У меня все есть. Может быть, что-то нужно тебе? Ты ведь раб лампы?

– Да, – прорычал джинн, глаза его сияли нестерпимым пламенем. – И больше всего на свете я хочу свободы!

– Тогда я желаю, чтобы ты освободился, – кивнул чайханщик, – только не шуми, а то мой друг проснется…

Лицо джинна просияло радостью, он весь вдруг засветился, превратившись из дыма в пламя. Вспышка заставила Хусейна прикрыть глаза, а когда чайханщик вновь смог видеть, то перед ним уже никого не было.

– И лампу свою забери, – сказал он негромко, – мне она не нужна.

Из пустоты высунулась светящаяся рука, ухватила светильник за бок и исчезла. Налетевший ветер шепнул прямо в ухо «Спасибо!».

Хусейн сидел, задумавшись. Шакал в пустыне затих, и стал слышен мягкий плеск речных волн. Луна медленно ползла к горизонту, звезды катились жемчугом по черному бархату небосвода, на востоке потихоньку начало светлеть.

Али зашевелился, потом кашлянул.

– Я что, задремал, во имя Аллаха? – спросил он сонным голосом.

– Да, – ответил Хусейн. – И знаешь, я только что разговаривал с джинном…

– Похоже, ты тоже спал, – Али захихикал, содрогаясь всем телом. Занимающийся рассвет четко высветил его морщинистое лицо, черные мешки под глазами.

– Нет, – покачал головой чайханщик. – Это было на самом деле. Он явился из лампы гончара Ахмеда.

– И что он тебе предлагал? – с сомнением спросил Али.

– Легкую жизнь, – отозвался Хусейн.

– А разве у нас она тяжелая? – Али зевнул, обнажив розовые десны, из которых кое-где торчали остатки зубов. – Что, не будешь спать сегодня?

– Зачем, – чайханщик слегка повел плечами, ощущая, как ноет после бессонной ночи шея. – Скоро приедет водовоз, мне надо будет растапливать печь и ставить лепешки.

– А мне – отправляться в мечеть, – вздохнул Али.

Старики сидели и смотрели на восток, откуда поднималось, затмевая звезды, розовое сияние. Свет восходящего солнца вырвал из тьмы стройную колонну минарета, выкрасил ее в желтый цвет.

Совсем скоро с ее вершины донесется звонкий крик муэдзина, зовущего мусульман на молитву.

На Каир неторопливо накатывался день.