Кайсе

— Я мог бы солгать тебе, Жюстина, и сказать, что занимаюсь тут нашими дальневосточными контактами или что я приехал сюда провести отпуск. Но я не стану врать. Правда заключается в том, что я приехал в Токио для того, чтобы найти тебя и убедить — я еще и сам не знаю как — вернуться в Нью-Йорк, где бы ты смогла работать в нашей компании на постоянной основе.

Жюстине показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Сколько раз, еще будучи девочкой, строила она в своих мечтах различные планы, раздумывая над тем, что случится, если они вдруг воплотятся в реальность.

— Ты это серьезно?

— Слушай, Жюстина, компания собирается расширять сферу своей деятельности. После некоторого общего спада в экономике дела наши сейчас идут как нельзя более успешно. Проблема заключается в том, что мне все приходится делать самому. И как бы я ни пытался, я не могу найти тебе замену. Поверишь, с тех пор как ты уехала, мне пришлось сменить четырех вице-президентов. Сам же я уже не в состоянии тянуть семидесятидвухчасовую рабочую неделю. — Он подмигнул ей. — Ты нужна мне. Я не делаю из этого секрета. Если ты вернешься, сама можешь ставить условия. Говорю тебе это серьезно. Я готов предоставить тебе долю в бизнесе. Предположим, четвертую часть.

Его энтузиазм был настолько заразителен, что передался ей и начал также лихорадочно пульсировать и в ее жилах.

— Скажи просто «да».

Жюстина прикрыла глаза. Она уже знала, что скажет, прежде чем услышала короткое слово, сорвавшееся с ее губ; Жюстина почувствовала, как ее окатывает волна какого-то повиданного тепла, будто с треском разломился жесткий панцирь и она наконец вырвалась на долгожданную свободу, и уже навсегда.

— Да!

* * *

— Господи, что все это значит?

Кроукер поднял глаза и взглянул на воскового цвета труп, подвешенный за ноги к потолку кухни. За окном грязно-серые облака с каким-то багровым отсветом висели над просыпающимся и начинающим свою суматошную жизнь городом — знакомый, но почему-то вызывающий чувство страха пейзаж.

Казалось бы, чего особенного? Вряд ли в Америке удивишь кого-либо подобными видами городских улиц, но все дело заключалось в том, что дом, из окна которого открывался этот вид, располагался в предместье городка в Миннесоте.

Кроукер перевел взгляд на кровь, все еще стекающую в бачок из нержавеющей стали; свертываясь, она из карминной становилась темно-багровой.

Кроукер заставил себя вновь посмотреть на труп, ибо физически ощущал его вес, и это чувство постоянно преследовало бывшего полицейского, подобно острой колючке, засевшей под кожей.

В свое время будучи детективом — лейтенантом департамента полиции Нью-Йорка, Кроукер повидал немало зверски изуродованных трупов на заваленных отбросами городских улицах. Но с подобным изуверством встретился впервые.

Все кости рук и ног покойного дона были переломаны. Подобного рода пытка не была Кроукеру в диковинку, но остальное... С хирургической скрупулезностью из груди было вырезано сердце, теперь оно уютно покоилось на животе покойника в области пупка. Кроукер подошел ближе и только тогда увидел странную вещь.

— Сердце, — сказал он, — аккуратно пришито к его пупку. — Взгляд Кроукера скользнул по пальцам рук дона. — Ему также переломали все фаланги, с тем чтобы вывернуть их на 180 градусов.

— Все это более чем странно. Смахивает на какой-то ритуал.

О господи, подумал Кроукер, многое я бы отдал, окажись рядом Ник. Тайные ритуалы — это его конек. Кроукеру пришла в голову даже мысль позвонить ему, позвать на помощь, однако вскоре он отказался от этой идеи. Раньше Кроукер ни секунды бы не сомневался, по сейчас... Ник управляет огромной корпорацией, у него жена, ему необходимо обзаводиться потомством. Его приоритеты поменялись. У Ника больше нет времени на то, чтобы мотаться на самолете через весь Тихий океан ради решения каких-то мистических загадок. При этих мыслях Кроукер испытал глубокое разочарование. Он никогда не страдал ностальгией по старым добрым временам, в основном потому, что эти времена были не такими уж добрыми, но сейчас ему вдруг захотелось запустить назад машину времени и как по волшебству в мгновение ока очутиться рядом с Пиком, как в те далекие дни. Неразлучный тандем, рвущийся навстречу опасностям.

Вспоминая Ника, он даже закрыл глаза. Когда же вновь открыл, то увидел рядом с собой лишь одного Лиллехаммера.

Исключительная худоба Лиллехаммера казалась просто ужасающей в этой мерзкой берлоге. Кроукеру было известно, что Лиллехаммер на самолете ВВС США облетел всю страну, а возможно, и весь мир. Когда они через специальную секцию с надписью «Только для штатных сотрудников» вышли на летное поле аэропорта в Неаполе, их уже ждал новенький, заправленный горючим самолет. Почтительность военных летчиков, членов экипажа, проявляемая ими в отношении Лиллехаммера, свидетельствовала о том, что перед ними не обычный гражданский пассажир.