Кайсё

Она резко поднялась, так что фотографии соскользнули на землю. Кроукер нагнулся, собрал их, вложил обратно в конверт и поспешил догнать ее.

— Послушайте, может быть, все и не так... — продолжил он, поравнявшись с ней. — Эти сицилийские штучки. Женщины и дела никогда не смешиваются.

— Сексуальные склонности Дома не имеют ничего общего с бизнесом, — резко бросила она. — Кроме того, семейство Гольдони не состоит из сицилийцев, чего я не могу сказать о своем муже. Наша семья родом из Венеции.

— Но вы и ваш брат наполовину сицилийцы.

— Его мать, но не моя.

Ротвейлер бросился в сторону так быстро, что чуть не свалил с ног державшего цепь молодчика. Потом он остановился, расставив задние лапы. В передних он держал небольшого зверька — бурундучка или, вероятнее, полевую мышь. Ротвейлер начал его жадно пожирать. Послышался негромкий, но явственный хруст разгрызаемого черепа зверька. Маргарита стояла и смотрела на это зрелище без особого волнения или отвращения, просто с любопытством. Такое же выражение было у нее и тогда, когда она увидела Кроукера.

— Итак, вы знали Джинни Моррис, — заключил он.

— Я этого не говорила. — Она посмотрела вокруг себя, как если бы в этой так надежно охраняемой усадьбе ее мог кто-либо подслушивать. — Однако и в самом деле я ее знала. Я знала всех его любовниц. Я была единственным человеком, которому он мог довериться полностью.

— Тогда вы знаете, куда ФПЗС поместила вашего брата?

— Нет. Я только подготовила Джинни к переезду. Остальное все Дом делал сам.

— Боже милостивый! — Кроукер понял, почему она плакала над фотографиями, — она помогла своему брату нарушить правила ФПЗС, а за это нарушение он и был убит.

— Доминик был... необычный во многих отношениях, — произнесла Маргарита. — Что же касается его любви к женщинам, то он был подобен Джону Кеннеди — он просто не мог удержать себя. Кажется, существует медицинский термин того, чем страдали они оба, это «сатириаз».

— Вы имеете в виду, что ваш брат был болезненно-сексуален?

— Я уже слышала подобные высказывания раньше, — заявила она, наблюдая, как ротвейлер наконец расправился со своей жертвой. Затем она повернулась к Лью и произнесла с холодным выражением лица: — Вы находитесь сейчас здесь как мой гость, детектив, и я прошу вас в будущем с уважением относиться к памяти моего брата.

Кроукер собирался вновь прибегнуть к шоку, как средству вызвать непроизвольную реакцию с ее стороны. Когда он впервые подъехал сюда, он был готов отнестись к ней как к простому экспонату итальянской магазинной витрины. Но она оказалась совсем не такой простой. Теперь он начал понимать, что его основные представления об этой тройке — Доминике, Тоня и Маргарите — были, пожалуй, совершенно неосновательны.

Он предполагал, что парни остаются парнями, и поэтому доверенным лицом Доминика Гольдони должен был быть Тони де Камилло. С первого взгляда такой типичный сценарий был логичен — именно Тони был выбран Домом в качестве своего преемника. Но чем больше Кроукер говорил с Маргаритой, тем больше убеждался в том, что на самом деле эти двое мужчин никогда не были близки друг другу. Теперь его преследовал другой вопрос: если Доминик посвящал Маргариту в свои амурные дела, доверял ли он ей что-либо еще?

— Я жил один слишком долго. Наверное, мои манеры стали совсем не те, что были прежде.

— Вы имеете в виду жизнь детектива на улицах Нью-Йорка?

Услышав это, он не мог удержаться от смеха.

— Я понимаю ваш намек, миссис де Камилло. Приношу свои извинения. Но я хотел бы, чтобы вы назвали меня Лью, «детектив» звучит так...

— Формально?

Он снова засмеялся, почувствовав удовольствие от пребывания в ее компании.

Маргарита повернулась к нему:

— В самом деле, почему бы мне не называть вас Лью, а вы могли бы называть меня Маргаритой.

— Превосходно.

— Я голодна. Давайте перекусим чего-нибудь.

Она пригласила его в свой двухместный «лексус». Всю дорогу за ними вплотную следовал «форд таурус». Кроукер посматривал в зеркало заднего обзора, надеясь убедиться, что молодчики оставили дома ротвейлера.

Маргарита вела машину быстро и очень профессионально. Ей были известны все места, где стояли на боковых дорожках и площадках для мелкого ремонта полицейские патрули, готовые в любой момент перехватить машины, превышающие установленную скорость. Через десять минут они остановились у одного из тех придорожных ресторанов с фасадом, сделанным под каменный и покрашенным золотой краской, в которых вам подают громадное меню на шести страницах и еду, которая, по-видимому, готовится на какой-то крупной центральной кухне, обслуживающей все подобные заведения в Куинсе и на Лонг-Айленде.

Хозяин заведения, человек со смуглой кожей, который мог быть родом практически из любой средиземноморской страны, подошел к ним сразу, как только они вошли в покрытую бирюзовым пластиком громадную кабину, где могли разместиться полдюжины крупногабаритных взрослых персон.

— Добрый день, миссис Д., — произнес он почтительно. — Что подать вам сегодня?