Кайсё

Ты напоминаешь мне Роберта Митчема, сказала как-то Эликс в один из первых дней их знакомства. Столько характера, столько жизненных коллизий отразилось у тебя на лице.

В тот вечер, когда она покинула его, он сидел за штурвалом устаревшего, серийного выпуска 1969 года «тандерберда», тщательно и любовно восстановленного собственными руками и покрытого светло-голубой краской. Взгляд его был прикован к самолету, который, рассекая тяжелый от нестерпимо палящего солнца воздух, уносил на борту его Эликс. Охваченный внезапным приступом отчаяния, он хотел было немедленно позвонить своему другу Николасу Линнеру, с которым они побывали не в одной опасной переделке. Однако не в характере Кроукера было плакать кому-либо в жилетку, даже такому близкому другу, как Николас. Тогда он вспомнил западную окраину Манхэттена, эту дьявольскую преисподнюю, своего отца, полицейского, застреленного на одной из темных улочек этой клоаки, мать, сошедшую с ума от горя. Жизнь научила его умению переносить трудности и постоять за себя. И хотя сейчас ему было больно, он решил, что возврата к прошлому не будет.

Катер береговой пограничной службы уменьшил ход. Лью также поставил рычаг управления в нейтральное положение, а через некоторое время перевел его до позиции «Стоп машина», затем включил автоматическую лебедку и услышал всплеск — якорь начал опускаться на дно.

Пока Лью готовился к приему гостей, он не переставал думать о том, какой черт дернул его согласиться с предложением пограничной службы время от времени сотрудничать с ними в осуществлении контроля за торговцами наркотиками, морским путем доставляющими во Флориду огромные партии этой отравы. Скорее всего, в нем продолжал сидеть полицейский, хотя, переехав сюда, он всячески пытался убедить себя в обратном.

От пограничного катера, плавно покачивающегося на волнах, отплыла небольшая шлюпка.

Кроукер ловко поймал брошенный ему со шлюпки конец, закрепил его, спустил, трап и принялся внимательно рассматривать поднимающихся мужчин.

Он предполагал увидеть своего приятеля лейтенанта Макдональда, через которого держал связь с пограничниками, однако вместо него на борт ступили два младших лейтенанта флота, у обоих на бедрах болтались табельные револьверы, вид у них был очень серьезный. Затем возник некто третий, которого лейтенанты явно сопровождали, и которого Лью вообще никогда раньше не видел. Взглянув на него повнимательнее, Лью поразился проницательности его ясных голубых глаз. Выглядел он чрезвычайно моложаво, хотя, как прикинул Кроукер, ему было уже где-то под пятьдесят. Высокий, худой, как гончая, черные брови, впалые щеки. В руках он держал чемоданчик, который, казалось, был вырезан из фантастических размеров куска черного алмаза.

Офицеры держались очень официально. Они отдали честь Кроукеру и застыли по команде «вольно» по обеим сторонам трапа.

— Мистер Кроукер, — сказал незнакомец, протягивая руку, — рад встрече с вами. Меня зовут Уилл Лиллехаммер. — Его глаза прищурились, но рот улыбнуться отказался. — Очень любезно с вашей стороны, что вы разрешали нам подняться на борт.

Казалось, его голубые глаза, подобно рентгеновским лучам, просвечивают все насквозь и делают безошибочные измерения.

— Я выполняю специальное задание по поручению президента США.

Он не вдавался в подробности, но Кроукер как-то сразу решил, что это задание никак не связано с береговой службой, хотя этот человек и был одет в форму лейтенанта береговой пограничной охраны.

— Здесь есть какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить наедине?

Кроукер посмотрел по сторонам. Кроме пограничного катера, находящегося в относительной близости, он разглядел рыбачий баркас, несколько вздрагивающих под порывами ветра парусников и плывущий в сторону берега окурок. Все лодки находились на значительном удалении. Лью развел руками.

Лиллехаммер наконец улыбнулся, и что-то жутковатое было в этой улыбке. Она обнажила целую паутину бледных шрамов по обоим уголкам его рта.

— Вы будете поражены, если узнаете, как далеко вперед шагнули средства электронной разведки с тех пор, как вы вышли в отставку, — заметил Лиллехаммер.

Выходит, ему известна история моей жизни, думал Кроукер, провожая его в каюту. Он достал из холодильника пару бутылок ледяного пива, и они уселись на скамейку с виниловым покрытием. Лиллехаммер поднял свою бутылку и, сказав: «За знакомство!» — сделал солидный глоток. Затем он уместил на скамейке свой чемоданчик, покрутил шифр и открыл его. Содержимое чемоданчика напоминало чем-то начинку компьютера, но без наборной клавиатуры. Лиллехаммер вставил в недра своей ноши видавший виды ключик, повернул его влево, затем вправо.

Кроукер поморщился.

— Немного заболела голова? — спросил Лиллехаммер и протянул ему таблетку. Голова сразу же прояснилась.

Лью уже давно заметил, что говорит он с легким, но явным британским акцентом.

— Что это, черт побери, такое?

Он взял таблетку, положил в рот и запил глотком пива.