Кайсё

Она приложила руку к виску, будто этим надеялась успокоить свой пульс и унять поднимающуюся в душе волну ужаса. Она чувствовала себя маленькой беспомощной девочкой, обожавшей посидеть на коленях у отца.

В отчаянии она воскликнула:

— Ты не знаешь его! Он похитит ее. Он сможет это сделать.

Она старалась говорить спокойно, но голос ее сломался, а из глаз хлынули слезы.

— Франсина с нами, цела и невредима. Во имя Иисуса, оставь все как есть.

— Оставить все как есть? Ты, должно быть, бестолковая дура, у тебя напрочь отсутствуют мозги. Этот сукин сын ворвался в мой дом, напал на меня, унизил меня, заставил уничтожать следы той резня, которую он учинил в моем доме. Этот дом, Маргарита, — святое место. Даже этот долбанный Дрянной Моллюск Леонфорте — и тот не решился осквернить дом. — Его лицо налилось кровью. — Святая дева! Маргарита, ведь он убил твоего брата.

Подавленная его силой и праведным гневом, она молчала — такое бывало, когда в ярость приходил ее отец.

Тони подозвал телохранителей к себе, дал им какие-то указания. Затем подошел к телефону и сделал несколько звонков, после чего вошел в ванную, где она принимала душ, и сказал:

— Укладывай вещи. Вы с Франсиной отправляетесь в путешествие.

Маргарита уставилась на него:

— Она и так пропустила много занятий в школе. Мне бы не хотелось...

— Делай, что я говорю!

Она подчинилась.

Тона закончил свои приготовления и вновь появился в спальне в тот момент, когда она одевалась.

— Никто не знает, куда вы едете. За исключением нескольких наиболее доверенных людей здесь и человека, с которым я говорил по телефону. Это его дом, и это наш человек, поэтому у тебя нет причин для беспокойства.

Одни из людей Тони отнес вниз упакованный ею чемодан. Тонн взял на руки спящую Франсину и спустился вслед за ними. Он пытался вынуть из пальцев девочки Риана — ее любимого медвежонка — но та не выпускала игрушку. Этот потрепанный медвежонок был воспоминанием ее детства, и, даже превратившись в почти девушку, она не расставалась с ним.

Во дворе Маргарита забралась в «линкольн», и Тони передал ей Франсину. Рядом сели телохранители, за и перед «линкольном» ехали автомобили с охраной.

— Увидимся, когда все это закончится, — сказал Тони, хлопнув ладонью по крыше машины.

Только после того как они миновали жилые дома, Маргарита осознала, что он не поцеловал ее, он вообще не притронулся к ней с того момента, как она вошла в дом.

Франсина тихо спала на коленях матери, прижав к груди Риана, а Маргарита ласково поглаживала дочь по голове, точно так же, как гладила ее в детстве, когда та болела. Пока они мчались в ночи, она не переставала думать о том, что же задумал Тони, и беспокойство ее росло. Она утешала себя мыслью, что без ее помощи мужу не удастся заполучить портрет Роберта, но во тьме, которая ее окружала, утешение это было весьма слабым.

Они подъехали к каменному особняку в Нью-Гемшпире за час до рассвета. Охранник из первой машины вошел в дом, включил свет, осмотрел самым тщательным образом помещение и только затем дал сигнал шоферу «линкольна».

Маргарита сама внесла Франсину в спальню и уложила девочку в постель. Риана прислонила к стене так, чтобы дочь, если проснется, сразу увидела бы его. Затем отправилась в спальню, предназначенную для нее.

Засни она — сон избавил бы ее от жутких мыслей и видений. Но, находясь в каком-то пограничном состоянии, она видела себя идущей по дороге к смерти, свою дочь — в наркотическом ступоре, их паническое бегство. Все это представало перед ней как в волшебном зеркале, образы всплывали из глубин ее подсознания, занятого одной-единственной мыслью — как уберечь дочь от грозящей ей смертельной опасности. Вызванные ее исступленным состоянием кошмары заняли место сна.

Очнувшись около полудня, она долго не могла разлепить слипшиеся глаза, у нее было такое ощущение, что она только минуту назад погрузилась в сои. Выброшенный нервным приступом в кровь адреналин заставил ее болезненно вздрогнуть; Маргарита бросилась в ванную, едва успела согнуться над унитазом, как ее вырвало, а из глаз потекли слезы.

Позже она взглянула на Франсину, которая все еще спала, приняла душ и оделась. На кухне она бесцельно слонялась вокруг стола с накрытым на нем завтраком, который приготовил телохранитель, дюжий мужчина с глазами енота и доброй улыбкой. Наконец, усевшись, долго катала вареные яйца по тарелке, размышляя о том, насколько широко распространяется ее отвращение к мужу.

Наконец появилась Франсина, взъерошенная, с замутненными глазами. Маргарите пришлось объяснить дочери, где они находятся и по какой причине.

— Конечно, — вяло проговорила Франсина. — Тони.

Девочке хотелось домой, она соскучилась но друзьям. Маргарита сделала максимум возможного, чтобы утешить дочь, но это оказалось бесполезным занятием — ей так и не удалось найти подхода и вывести Франсину из состояния отчужденности. Но, по крайней мере, матери удалось убедить дочь в необходимости хоть что-нибудь съесть на завтрак. Странное дело, снадобья, которые готовил Роберт и давал нить Франсине, оказалось, не имеют стойкого эффекта.