Кайсё

Сэйко переминалась с ноги на ногу. Ее глубокие карие глаза забегали, и Нанги еще глубже осознал, какая стена пролегала между ней и Жюстиной.

— В день отъезда Линнера-сан я получила зашифрованный факс от Винсента Тиня из Сайгона. Сообщение было срочным и важным — перед отъездом Линнера-сан в Венецию он должен был с ним ознакомиться.

Нанги заметил, как на лбу девушки выступил пот, хотя в храме не было жарко, скорее даже прохладно.

Сэйко протянула ему копию факса. Он прочитал его два раза, никак не прокомментировав, впрочем, он никогда не комментировал никаких документов. Собственно, особых причин для паники нет. Николас наверняка согласился, хоть и не имел возможности проконсультироваться с Нанги.

— Что ты с этим сделала? — неожиданно спросил он.

На сей раз Сэйко была готова к этому вопросу.

— В отсутствии Линнера-сан я отправила факс Винсенту Тиню с просьбой уточнить этот пункт относительно теневого правительства в Сайгоне, — шепнула она. — Ответа не получила.

— Это меня не удивляет, — сказал Нанги, оценив про себя ее инициативность. Именно подобному стилю работы учил ее Николас. — Слишком мало времени для того, чтобы раздобыть достоверную информацию. Не будет же он кормить нас слухами.

— Я не это имела в виду, — заметила Сэйко, облизывая губы. — От него вообще не пришло ответного факса.

Голоса певчих, теперь все сопрано, вновь начали нарастать крещендо, затем звуки стали постепенно затихать, и наконец в стенах храма ненадолго воцарилось лишь эхо.

Некоторое время Нанги переваривал услышанную новость и искал возможные пути решения возникшей проблемы.

— Мне кажется, лучше нам немедленно возвратиться в офис и попытаться связаться с Тинем.

Выбравшись на залитую светом улицу — на небе не было ни облачка — они как бы очутились в гигантской стеклянной сфере постмодернового мегаполиса, окруженные стеклом и сталью небоскребов.

Тем не менее, они были рады короткой прогулке к припаркованному у обочины «БМВ» с шофером; Нанги терпеливо ждал, пока водитель откроет заднюю дверцу.

Жюстина откровенно говорила Нанги, что ее постоянно мучает мысль о возможном романе Николаса с Сэйко.

Нанги делал все возможное, чтобы разубедить ее в этом, но, похоже, Жюстина не хотела прислушиваться к голосу здравого смысла.

А, собственно, почему она должна была принимать на веру все его аргументы? Из собственного опыта Нанги знал, что любовь не такая уж эфемерная штуковина, как считает большинство людей. Это нечто цельное, даже весомое, ко многому обязывающее, ненасытное. Прикосновение любви подобно поцелую ангела, невидимому, но подсознательно ощутимому, нечто вроде намека на приобщение к чему-то очень возвышенному.

Внешняя невозмутимость в выражении лица Сэйко вовсе не свидетельствовала о ее внутреннем спокойствии — навык, выработанный годами. Ему как-то сразу стали понятны все переживания Жюстины. В отношении Сэйко к Николасу лежало нечто большее, чем просто преданность своему боссу. Что именно? На этот вопрос он был бессилен ответить. Впрочем, и сам Николас был чрезмерно учтив и внимателен по отношению к ней.

Нанги повернул голову в ее сторону.

— Если в Сайгоне возникли какие-нибудь проблемы, то мне потребуется твоя помощь как эксперта. Будь к этому готова.

С любопытством в глазах она вежливо поклонилась.

— Сочту за честь, Нанги-сан.

Автомобиль бесшумно скользил по улицам Токио. Неожиданно Нанги протянул Сэйко небольшую изящную, но довольно увесистую серебряную коробочку для пилюль. Она была изготовлена в Англии и являла собой блестящий пример филигранной работы серебряных дел мастеров прошлых веков. Это был подарок Николаса, и Нанги им очень дорожил. Но в любом случае человеческая жизнь дороже.

Держа коробочку на ладони, Сэйко наслаждалась ее красотой. Она знала о существовании этой вещицы, ей было даже кое-что известно из предыстории этого подарка, и ее рука слегка подрагивала.

— Сэйко-сан, — пояснил Нанги. — Мне хочется, чтобы ты сохранила ее для меня. — Увидев вопрос в ее глазах, он продолжил. — Эта коробочка уже давно пустует. Мне больше не нужны пилюли, которые я в ней держал, и, думаю, ты со мной согласишься, — без содержимого она многое теряет.

В густом потоке машин их автомобиль замедлил скорость. Яркий свет дня начинал сменяться туманом ранних зимних сумерек — новые краски уже господствовали над городом: голубые, серые, коричневые. Где-то неподалеку раздался вой полицейской сирены, отзвуки которой просочились даже сквозь надежную звуконепроницаемую систему, которой был оборудован «БМВ».

— Мне думается, тебе есть чем ее заполнить, — после некоторого молчания вновь прозвучал в тишине голос Нанги. — Драгоценностями или просто дорогими для тебя вещами, которые следует отложить до поры до времени или даже спрятать, но не забыть где.

По выражению лица Сэйко Нанги понял — она догадалась, что он имеет в виду: разделяет ее любовь к Николасу, не осуждает, и все это никак не связано с ее продолжением работы в «Сато интернэшнл»... с ним и Николасом.

Сэйко благоговейно, медленно раскрыла коробочку, долго смотрела на нее, затем захлопнула. Осторожно отложила в сторону.