Каисса

В одной из книг приводили принцип «здесь и сейчас» для концентрации внимания, гиперфокуса, принцип абсолютной осознанности. Отвлечься ото всего, сосредоточиться на текущем моменте, обстановке, почувствовать только то, что происходит. Для пущей эффективности. И сегодняшний Платон жил в таком постоянном гиперфокусе просто потому, что почти не помнил прошлого и от этого не знал будущего. Здесь и сейчас – только это и оставалось. Экзистенциализм как он есть. Но эффективностью и не пахло, мысли ворочались в сознании, как ржавые жернова, в голове словно была дырка, через которую утекали остатки разумного.

Наконец приехал заместитель. Его имя крутилось в голове, как слово, которое знаешь, но никак не можешь вспомнить. Зайцев, Завьялов, За… ма… нов, что-то такое.

– Мазаев! Арсений! – представился заместитель. Черная рубашка, джинсы, спортивная стрижка. Лет пятьдесят, ровесник. – Саныч, ты правда не помнишь? А подкачался, помолодел!

Арсений в шутку ударил Девонского в плечо и пощупал бицепс. Девонский вздрогнул.

– Не помню, – признался Платон, – простите.

– Твой терапевт сказал, что когда-нибудь вспомнишь. Нагоним!

– Мне он сказал, что я могу умереть от инсульта со дня на день. С вероятностью пятьдесят на пятьдесят.

– Тю! Сгущает.

– Мне сказали, что вы мой лучший друг.

– Уж смею надеяться.

– Сказали, сегодня будете сопровождать меня на какой-то важной встрече.

– Еще какой важной!

Арсений долго заполнял какие-то документы. Эфэсбэшник спросил у него:

– Почему пропуск-то не работает у Платона Александровича? Сбой?

– Какой сбой может быть у Каиссы?! Даже не говори вслух такое. Пропуска же по ДНК работают, – ответил Мазаев.

– Но не работает же…

– Это потому, что ДНК у Саныча слегка изменилась.

– Почему?

– Почему-почему… Много будешь знать!.. – Мазаев улыбнулся, отдал документы пареньку и пригласил Платона проследовать на территорию. Железная дверь КПП отъехала, открывая дивный новый мир. То, что находилось в Бюро, свело бы с ума любого техногика и приверженца конспирологических теорий.

– Сейчас экскурсия. Новое – это хорошо забытое старое, – ободряюще сострил Мазаев. – В твоем случае – очень хорошо забытое. Но мы будем вспоминать!

Две недели назад Платон попал в страшную дорожную аварию, хирурги собрали его по кусочкам. Тело представляло собой подключенную к аппаратам жизнеобеспечения мозаику, истекающую мочой, сукровицей и желчью. Состояние было тяжелым, врачи прогнозировали десятки месяцев восстановления.

Высшее звено Бюро не могло позволить себе потерять ведущего специалиста на такое время. С разрешения супруги, Клэр Девонской, применили экспериментальную генную терапию. Точнее, целую группу новых методов и препаратов – генные инженеры Бюро словно с цепи сорвались и извлекли из закромов лабораторий все свои проекты независимо от того, на какой стадии испытаний они находились. Карт-бланш на применение их на живом человеке так манил новыми грантами, что дышащий через ИВЛ кусок мяса, ранее бывший Девонским, превратился в полигон и биологическую выставку достижений.

Теломераза, модифицированные блокаторы миостатина от военных лабораторий, какие-то молекулярные шапероны, аденовирусы с новыми цепочками генов на борту. Заодно подшаманили микробиом, там-сям… И это дало результат: прошло две недели, а Платон был практически в добром здравии, в отличной физической форме. Сегодня он должен приступить к работе.

«Где здесь туалет?» – первым делом спросил Платон, оказавшись за воротами КПП. Амнезия, к ужасному разочарованию владельцев Бюро, делала стремительное выздоровление Девонского бесполезным. Его блестящий ум был затуманен провалами в памяти, постоянной мигренью и депрессивным настроением.

Сегодняшнюю встречу с главой совета Бюро посвятили выработке стратегии того, что же делать дальше. Платон из контекста понял, что до аварии на нем висела какая-то особая задача и ради ее выполнения руководство пойдет на все. Экспериментальная терапия была еще цветочками. Какие еще способы возрождения интеллектуальных способностей в голове Девонского припасены у технократов?..