Каюсь, что я не ангел

И подобно ему состояние души отдельно взятого грешника. Ведь что такое его, грешника, жизнь? «Прошлое – это стыд, будущее – это страх, а сегодняшнее – это мелкое повседневное мучение». Такова формула. За спиной – стыд, перед носом – тьма и пугающая неизвестность, а ныне – тошнота. Почти по Сартру. А ведь как нужно? Как хорошо бы? Как должно было бы быть? «Прошлое я забыл и с ним распрощался (это о греховном личном прошлом); ныне я тружусь для Бога, а на будущее надеюсь. Будущее у меня светлое. Там – Христос во славе». Найдите себя в двух очерченных вариантах или обозначьте свой третий. Но систему координат все равно нужно выстраивать. Прошлая вера, унаследованная от утопистов и энциклопедистов, да еще гегельянцев, – вера в неизбежное счастье – буквально на наших глазах умерла и засмерделась. Будущее перестало манить и стало пугать. Всех сразу перестало манить и всех стало пугать. В будущем теперь предстоит рассмотреть не очертания «Города-Солнце» и не всеобщего (на американский манер) торжества демократии, а Христа, Грядущего на Суд, посреди полной вакханалии греха и безумия. К этому Суду Христа предстоит приготовиться. В этом и состоят великие уроки сегодняшних теле- и радио новостей, сочащихся кровью терактов и удивляющих тупостью и цинизмом повсюду в «благополучном мире» проигрывающих элит. Многовековые фантазии Европы кончаются в муках. И пусть будущее пугает неверующих. Верующим сказано возрадоваться, когда они услышат о бранех военных и о восстании народов и царств друг на друга. Тогда, сказано, приближается избавление ваше. Распрямитесь и не бойтесь.

Во Христе и только во Христе, в Его Личности и Его словах нужно искать выхода из нынешних очевидных лабиринтов. Мир уже никогда не будет таким, каким он был раньше. Свобода превращается в тоталитаризм. Равенство давно стало избирательным. Братство стало таким, как у Каина и Авеля. Изолгавшиеся запутались. Рывшие ямы для других, сами в них попадали. То ли еще будет? А каким он будет, мир, и будет ли вообще. Есть ли у него будущее, это зависит от нашего с вами ко Христу отношения.

Глава 2 Новые искушения современного времени

Шекели, тугрики, фунты стерлингов

Корень всех зол есть сребролюбие.

Апостол Павел

Милостыня есть царица добродетелей.

Святитель Иоанн Златоуст

– Как же я люблю деньги, – говорил святой Косма Этолийский, проповедуя грекам в селах и городах покоренной турками бывшей Византии. – Ах, как я люблю высыпать монеты из кошелька и их пересчитывать. И как мило для сердца они звенят, когда засыпаешь их обратно! Как греют душу, когда положишь их за пазуху!

Люди слушали, поднимая брови и вытаращивая глаза. Те, что поглупее, думали: «Надо же! И у святого то же, что у меня!» Те, что поумнее, думали: «Как же он глубоко мне в душу глянул! А рассказал все про меня так, словно бы про себя. Хитрец, однако. Святой хитрец».

Признаваться в сребролюбии неприятно. Да никто особо и не признается. Есть мысленная ловушка: любишь деньги, значит жадный. А не жадный, так, значит, добрый. Но я же добрый! Это все знают. Значит, сребролюбие – не про меня!

Какое топорное лукавство. Доброта и сребролюбие – это «синее» и «кислое». Это – с разных полей ягоды.

Сребролюбие обитает в сердце. Оно там живет внутри и наружу выбрасывает усики всякие, щупальца. По щупальцам его присутствие и узнается. Вот я вижу чужую яхту (автомобиль, etc.[1]). Вид чужой дорогой вещи вызывает во мне грустное чувство и философские вопросы. «Это же сколько надо работать или красть, чтобы такое купить?» Или: «Зачем ему (ей/им) такие дорогие вещи? Это же заботы, лишняя трата, суета. Можно было бы столько добра на эти деньги сделать».

Прошу внимания! Философская грусть при виде чужого богатства – это явный признак живущего конкретно во мне сребролюбия. Того самого, из-за которого Иуда Господа продал! Иуда тоже философствовал по поводу пролитого мирра: «Зачем такие траты? Можно продать было и раздать нищим». А ведь не о нищих тревожился. Вор был.

Как видим, сребролюбие владеет мастерством макияжа, переодевания и прочей маскировки. Кроме ложной тревоги на тему «что бы можно было купить для бедных за чужие деньги» оно, сребролюбие, может изображать из себя борца за справедливость. Корыстный человек с претензиями будет активно расследовать чужие грешки, настырно совать нос всюду, шуметь на весь мир о попранной справедливости и потрясать в воздухе собранными материалами. Но «ларчик просто открывался». Как правило, ему уже заплатили за активность некие бенефициары поднятого шума. Или он ждет, что заплатят те, под кого он копает. Или там еще что-то, но не без денег. Правдолюбцы информационной эпохи очень любят денежные переводы из неафишируемых источников.