Каюсь. Том 1

Только радости по этому поводу я совершенно не испытывал, напротив, накатывала дикая усталость и невыносимая горечь от собственных открытий. Она заполняла как-то медленно, но так ощутимо оседая на языке. Вот что бывает, когда даже на одну ночь позволяешь себе поверить в чудеса. От болезненного разочарования злость вспыхивает с новой силой. Я уже готов плюнуть на все и уехать, но тут мальчишка кивнув Чайке, уходит, а она неровной походкой приближается ко мне.

Я приготовился к очередной идиотской выходке с ее стороны, за которую наверняка тут же закопаю эту дуру, но она лишь хмыкнула, поравнявшись со мной и вздернув голову чуть ли не к потолку, прошествовала «королевским» шагом мимо. Выглядела она крайне комично в своем нелепом вызове. Но меня это взбесило.

Какого хрена вообще? Совсем страх потеряла, забыла, перед кем выделывается? Так я ей сейчас быстро память освежу.

С этими мыслями последовал за Чайкой, которая скрылась в одной из комнат. Войдя в спальню, которую приспособили под гардеробную, застал Янку, ищущую свои вещи.

–Надо же какие люди нас посетили, – насмешливо выдала она, кинув на меня мимолетный взгляд. А после продолжила поиски, делая вид, что ничего не произошло. Это стало последней каплей. Закрыв дверь на замок, я быстро пересек комнату, и грубо схватив Чайку за руку, резко развернул к себе.

–Ты, бл*дь! Ты что себе позволяешь? Это что сейчас было, а? –процедил, дергая ее на себя, встречаясь с перепуганным взглядом, но тут же страх в ее глазах сменила злость.

–Ничего такого, что не может себе позволить бл*дь, которую просто приезжают трахать, когда это удобно! -заявила она с такой пошлость и наигранным весельем, цепляясь за нужное ей слово, что от этой вульгарщины меня передернуло.

Тошнило от нее такой: пьяной, размалеванной дешевки, пытающейся казаться циничной. Ее излюбленная защитная маска шлюхи будила во мне зверя. Я все понимал. Ее обиду, ее разочарование, ее боль. Но для меня это не являлось оправданием пьяным выходкам. Этот цирк пусть прибережет для какого-нибудь лошка. Я же такое терпеть не намерен, и пора бы ей это зарубить себе на носу, если не хочет оказаться на улице.

–Закрой рот! –процедил я, встряхивая ее, сжимая плечо с такой силой, что Чайка поморщилась от боли.

–А то что?– прошипела она, обдавая меня запахом алкоголя и сигарет, пытаясь вырваться. – Может, в очередной раз поднимешь на меня руку в воспитательных целях? Давай, тебе же все позволено: унижать, бить, издеваться. Кто платит – тот и музыку заказывает, верно?

–Я сказал, рот закрой! Собирай свои вещи и на выход! – проорал я в бешенстве. Ее ядовитая усмешка вызывала желание прикончить эту сучку на месте.

Решила давить мне на совесть? А хрен там плавал! Мне не совестно. Ни капельки. Я ее силой не тащил, сама ко мне в койку пищала, но лезла. А теперь вздумала претензии предъявлять да еще после того, как я застал ее в лапах какого-то мудака? Ну, это уж слишком.

Мы продолжали прожигать друг друга полыхающими взглядами. Если бы можно было ими убивать, давно бы лежали в луже собственной крови. Напряжение зашкаливало, как и взаимная злость, ненависть и разочарование. Хотелось как-то выплеснуть его, стереть с ее лица эту вызывающую усмешку, погасить сумасшедший огонь в наглых глазищах.

В эту секунду я хотел, чтобы ей было больно, чтобы она загибалась от этой боли, выплакивала ее и не могла выплакать, как я не могу избавиться от ноющего чувства какой-то потери, пустоты и сожаления о любви, не стоящей и ломаного гроша, в которую я на мгновение поверил. И за это мгновение хочется убивать, растоптать ее жалкую душонку к чертям собачим. За то, что заставила поверить, будто нужен и радоваться этому, как идиоту. За то, что из-за нее я стал думать о совместном будущем, словно оно есть и хотеть этого самого проклятущего будущего с НЕЙ. С ней, которая чуть что готова броситься в объятия первого встречного. И от этого напрочь рвет крышу. Подстегиваемый удушающей злостью, тихо произношу:

–Верно, Чайка, кто платит – тот и заказывает. А потому мне совершенно нет нужды марать об тебя руки. Достаточно в ладоши хлопнуть и сделаешь все, как миленькая. А если ты этого еще не поняла, то лучше собирай манатки и катись на все четыре стороны, я не стану с тобой нянчиться. Заруби себе на носу, я плачу лишь за то, что приносит мне пользу, а не трахает мозги!

–Я не вещь, ублюдок ты гребанный! Не твоя собственность, чтобы ты со мной так обращался, – вскричала она, вырываясь из моего захвата.

–Да мне плевать! Называй, как хочешь, суть от этого не меняется.

–Суть? В чем она заключается: пользоваться мной так, как тебе диктует твое настроение? Захотел приголубил, захотел – выбросил на помойку? – вопрошала она, дрожа то ли от злости, то ли от сдерживаемых слез. Я понимал, что она пьяна и ничего не соображает, но не мог остановиться, меня несло. Необходимо было выплеснуть свою ярость.