Каюсь. Том первый

-Если бы не я, ничего бы и не было. Так что это можно сказать мой долг был, - отшутился он, но я не позволила так просто соскочить с темы, хоть и понимала, что не нужно на него давить.

-Ты сделал мне столько замечательных подарков, именно тех, о которых я мечтала, - призналась я тихо, со слезами на глазах.

-Я тоже тронут твоим, малыш, мне понравилось, - шепнул он, притянув непонимающую меня к себе, и легонько коснувшись моей щеки губами, потряс перед глазами ключами с брелоком, который я с такой тщательностью выбирала для него. Мое лицо тут же покрывается краской смущения, и я опускаю голову в воротник его пальто.

-Не хорошо, Олег Санныч, в чужих вещах лазить, - пробурчала я, стараясь скрыть смущение.

-Так мы и не чужие друг другу, -ухмыльнулся он, а я пропустила удар, сердце заколотилось, как бешенное от одной его улыбки.

Умом понимаю, что в это замечание Гладышев совсем иной смысл вкладывает, а все равно от счастья готова разве что не плясать.

-Тебе, правда, понравилось? – преодолев-таки смущение, все же спрашиваю, ибо для меня это очень важно.

-Понравилось. Красиво, со вкусом и смыслом, – одобрительно кивает он, рассматривая чайку.

-Я очень рада. Безумно волновалась, что покажется дурацким и ты не поймешь,- прикусив губу, разоткровенничалась я, сама не зная, зачем.

-Ну, ты скажешь тоже. Что я совсем дурак нерасшибаемый об дорогу?- возмутился Гладышев, я засмеялась.

-Вам честно или приятно, Олег Санныч? – подколола я его, Олег засмеялся и, приобняв меня за шею, повел к машине.

-Поехали, кофе выпьем, а то я замерз что-то, отвык от сибирских морозов.

-Так, конечно, ты бы еще голышом приперся, – посетовала я на его пальто, которое, однозначно, не для наших холодов.

- Вообще-то в мои планы не входило носиться с тобой по всему Алтайскому краю. –проворчал он.

-Ну, иди я тебя поцАлую, сразу согреешься, - просюсюкала я.

-Сомневаюсь, Чайка. На морозе целоваться – это надо быть отмороженным наглушняк.- поморщился он, открывая машину.

-Тогда я подожду, у тебя еще все впереди, - обещаю, подмигнув.

-Поехали уже, грелка тоже мне выискалась,- закатил он глаза, усаживаясь на водительское место.

-Зануда ты, больше никто! – резюмирую с тяжелым вздохом, садясь в машину.

-С этим мы вроде уже определились. – отмахнулся он, и мы поехали пить кофе.

-Я бы на твоем месте не была так спокойна. Ты знаешь, что Фрейд считает, что мужчина должен увлекаться, безумствовать, делать ошибки, страдать! И женщина простит ему и дерзость и наглость, но вот чего она никогда не прощает, так это рассудительности. – с умным видом вещала я, зная, что Гладышев сейчас заведется, а мне нравилось распалять его подобными дискуссиями.

-Чайка, где ты этот бред откапываешь?! – засмеялся он.

-Ну, почему это бред?- спокойно возразила, - Я вот, испытав на своем личном опыте, могу даже согласиться.

-А я «испытав на своем личном опыте», могу тебе сказать ,- передразнивает он меня, -что твоей наглости и дерзости нам на двоих хватает с лихвой. А в жизни, знаешь, что главное?

-Ну, просвети меня.

-Баланс и гармония. Так что тебе крайне повезло, что я –зануда, как ты говоришь. А то неизвестно, где бы ты сейчас была.

-А кто спорит-то?!- натурально изумляюсь, хитро улыбаясь.

-Ой, лиса!- покачал он головой, вмиг раскусив меня.

Вот так, подначивая друг друга, мы провели утро, а потом отменили наш рейс из-за тумана, и настроение Гладышева покатилось вниз, и мое соответственно тоже. Ибо выслушать его ежеминутные психи, которые пришлось выслушать мне, и остаться при этом спокойным, просто невозможно. Поэтому я молила все силы, чтобы что-то угомонило Гладышева. Вот только, как я уже говорила, фраза «бойтесь своих желаний» выдумана специально для меня.

Олег угомонился, уснув, а когда объявили наш рейс, я ели как смогла его разбудить. Проснулся он, как не в себе, и поминутно проваливался обратно в сон. Я дико перепугалась, ничего не понимая и не зная, что делать. Но причина выяснилась, стоило прикоснуться к Гладышеву, он весь горел огнем. Меня это взволновало не на шутку, и я решила, что нужно вызвать «скорую», поскольку температура по ощущениям была очень высокой, но как только я об этом заикнулась,

Олег запротестовал и начал предпринимать попытки к действию. Спорить с ним даже, когда он в таком состоянии было бесполезно, поэтому мы таки оказались на борту самолета и полетели в Москву.

Как я провела этот полет, лучше не вспоминать. Такого страха натерпелась, что прокляла Гладышевское упрямство и все на свете.

Температура у Олега продолжала держаться, несмотря на жаропонижающие. Гладышев метался и бредил, я же чуть ли не плакала, наблюдая за ним. За четыре часа этого кошмара я твердо решила, что сразу после приземления вызываю «скорую», и плевать на любые возражения. Но не тут-то было. Господин Олег Александрович, вдруг нашел в себе откуда-то силы для очень горячего спора.

-Только попробуй вызвать «скорую», сама поедешь лечиться!- прорычал он на мою очередную попытку образумить его, и шатаясь из стороны в сторону от слабости, направился к такси.