Каюсь. Том первый

Поблагодарив тетю Катю, поднялась из-за стола. Мне не хотелось развивать беседу на тему моих отношений с Лерой.

Как ни противно признавать, но я завидовала подруге по-черному. Каждый ее день был насыщен событиями, новыми знакомствами, впечатлениями и знаниями, которыми она спешила со мной поделиться. Мне же рассказывать ей было абсолютно нечего, кроме сплетен и склок, которыми была богата моя рабочая жизнь. Точнее – существование. Подобное положение дел вызывало у меня чувство собственной ущербности.

Я люблю Лерку и очень сильно к ней привязалась за эти два месяца. С ней всегда весело, она поддерживает меня, как может, но каждый раз после разговора с ней у меня на душе все равно остается неприятный осадок от понимания, какой могла быть моя жизнь, если бы я не была, как правильно выразилась крестная « простая, как три рубля».

Спать я легла с очередной порцией безнадежных мыслей, но усталость не позволила долго заморачиваться и я уснула.

А утро, как всегда, оказалось мучительным и торопливым. Не выспавшаяся, голодная и злая спешу на проклятую работу, матерясь про себя из-за отвратительной погоды, превращающей меня в чудище. Как назло, когда я вышла из дома, пошел дождь, а я без капюшона и, конечно же, без зонта. Пока добралась до ресторана, промокла насквозь.

Не успела войти, как Алла огорошила меня тем, что Ксю заболела, и мне придется взять ее столики.

Чертыхаясь, влетаю в раздевалку, где в считанные минуты срываю с себя мокрую одежду и быстро натягиваю форму. Наш повар по салатам додумался прихватить с собой фен, к которому теперь выстроилась вереница желающих. Я присоединяюсь к ожидающим, благо у многих короткие волосы. Моя очередь подошла быстро, но времени остается всего несколько минут. Торопливо сушу волосы, а затем стягиваю их в шишку. Подхожу к зеркалу и ужасаюсь: от тонального крема не осталось и следа, наэлектризованные экстремальной сушкой волосы торчат в разные стороны, пусть и расчесаны, на щеках румянец, словно мне по ним нахлестали, а глаза горят от злости и раздражения.

– Ты прекрасна! – тихо сообщает мне Стас, проходя мимо. В ответ я скорчила скептическую рожу, а после, тяжело вздохнув, отошла от зеркала. Пора приниматься за свои обязанности.

Я еще не знаю, что через несколько часов такой обычный день станет одним из самых важных в моей жизни. Я суечусь и не подозреваю, что всего мгновение отделяет меня от такого непостижимого, вечного и нерушимого. От чего-то, что разделит мою жизнь на «до» и «после». Всего минута, после которых целых восемнадцать лет станут просто «до него».

Как много нам не ведомо. Мы словно слепые котята бредем по этой жизни, полагаясь на судьбу, Бога, вселенную… Иногда нам любезно приоткрывают глаза, но чаще всего, когда уже становится слишком поздно. Все это, конечно, лирика. Вернемся к двадцать третьему сентября две тысячи одиннадцатого года.

Я разрываюсь между столиками, стараясь не ошибиться. Мне не хочется в очередной раз обманывать людей. После того случая с «мачо», я несколько раз повторяла подобный опыт, но при этом чувствовала себя не лучшим образом. Еще парочка таких стрессов и нервный срыв мне обеспечен.

Дополнительные десять столиков были ощутимой нагрузкой. Я не успевала вовремя выполнять заказы, а потому на меня со всех сторон сыпалось: «Девушка, а нельзя ли побыстрее?!», «Долго я еще буду ждать, когда вы соизволите меня обслужить?», «Обслуживание сегодня кошмарное!». Я была на взводе, голова шла кругом от обилия заказов и пометок.

– Яна, работай живее. Ксюша успевала пахать за двоих без особых трудностей, – делает замечание Змеища. Беру поднос с кофе и корчу рожу, пока она не видит. Так и хочется по голове ей съездить этим чертовым подносом. Чтоб ты захлебнулась своим ядом, падла! – бормочу про себя, проходя мимо. Поднимаюсь на второй этаж, ко мне подлетает Люба со словами:

– Иди быстрее, второй столик вернулся.

К слову, второй столик из резервных. Сколько я здесь работаю, еще ни разу не видела, чтобы он был занят, а может быть, не замечала. Его Ксю обычно обслуживает. Выполняю предыдущий заказ, а после направляюсь к «постоянному» клиенту, который бывал здесь реже, чем все остальные.