Каюсь. Том Второй

-Я знаю, малыш, - уже мягче произнес я, понимая, что ни к чему теперь высказывать свое недовольство, тем более, что не одна Чайка виновата в сложившейся ситуации, поэтому решил сменить тему.- Как там твоя постановка? Когда премьера? Чайка застыла на мгновение, а потом выдавила из себя улыбку. -Репетируем, скоро уже представим,- неопределенно отозвалась она, словно это ерунда. Но я-то знал, как для нее это важно, а потому спросил, хотя ранее ничего такого не планировал: -Скоро это когда? Ты же знаешь, мне нужно знать заранее, чтобы впихнуть в свой график. Чайка поперхнулась и зашлась надсадным кашлем. -Ты собираешься прийти?- ошарашенно уточнила она, прокашлявшись. -А почему нет? - улыбнулся я. -Ну, это явно не тот уровень, к которому ты привык,- покраснела она. -Какое мне дело до уровня, когда там будет танцевать самая красивая девочка на сеете?- подмигнул я и настойчиво продолжил.- Так что? -Я … - тяжело сглотнула она, отводя взгляд. - Я еще не знаю точно. -Узнавай побыстрее, мне бы не хотелось пропустить дебют будущей примы Большого, - продолжил подразнивать ее, не понимая, отчего она так напряжена. Чайка нервно улыбнулась и поднялась из-за стола. но вскоре вернулась с бутылкой вина. Я недоуменно приподнял бровь. -Хочу немного расслабиться после напряженного месяца отработок. Ты ведь оставил мое предложение отпраздновать без внимания,- пояснила Чайка с легким упреком, наполняя бокал. Да вылетело из головы, Ян, - покаялся я, правда, не слишком сожалея, что мы никуда не поехали, поскольку был вымотан. Янка не стала никак реагировать, слава богу. Остаток ужина мы провели в молчании, погруженные в себя. Убрав со стола, Яна отправилась в душ, а я, включив в гостиной камин, занялся бумагами, которые прихватил с собой из офиса. И настолько погрузился в работу, что не сразу заметил Чайку, севшую в кресло напротив. Укрывшись пледом, она задумчиво попивала вино, глядя на ночную Москву. А я залюбовался ей. После душа ее влажные волосы слегка вились, лицо без макияжа было совсем юным, невероятно красивым, нежным. Я смотрел, и внутри меня разливалось странное чувство умиротворения и покоя. Если бы кто-то сказал мне два года назад, что эта девочка так западет мне в душу, я бы хохотал до слез, а теперь просто признавал, что был слишком самоуверен, думая, что удивить меня уже невозможно, но жизнь, она-непредсказуемая штука. Так что век живи, век учись и все равно дураком помрешь. Иногда в сорок лет, действительно, все только начинается. и пожалуй, я впервые рад, что ошибся. Рад, что мне в жизни выпал еще один шанс построить семейное счастье. Да, несмотря на все сложности между нами, я хотел пройти свой дальнейший жизненный путь с моей Чайкой, хотел, чтобы она была моей не только по сути, но и по закону. С любимой женщиной штамп в паспорте - это не обременительная формальность, это закономерное желание создать из счастливого эпизода своей жизни что-то прочное и благонадежное, желание дать своей женщине уверенность в том, что ты принадлежишь ей целиком и полностью. для женщин это очень важно, не зря ведь они с детства мечтают о замужестве. И мне хотелось, чтобы все мечты моей Янки сбылись, чтобы она была счастлива. Хотя собственные матримониальные порывы изумляли и вызывали смех у циничной половины меня. Но я ничего не мог поделать с чувствами к этой девочке: ни обуздать, ни сдерживать, ни скрывать, разве что любить ее с каждым днем все сильнее и сильнее. Хотя казалось бы, куда еще? Но глядя на Яну такую домашнюю, родную и испытывая эту щемящую сердце нежность, я признавал-то ли еще будет…. Почувствовав, что я смотрю на нее, она медленно повернулась, наши взгляды встретились, и все остальное будто исчезло. Меня захлестнуло волной чувств к ней, сумасшедшей потребностью быть ближе, раствориться в ней, выплеснуть эту бурю, переполняющую нутро. Ее глазки загорелись ответным огоньком, разжигая в моей крови безумный пожар желания. Поэтому, когда она поднялась и подойдя ко мне, опустилась на колени у моих ног, не отрывая полыхающего взгляда, я едва сдержал себя, чтобы не взять ее в ту же секунду. Неимоверным усилием воли Я продолжал сохранять невозмутимость, в то время, как она прикусив губу, игриво прошлась ноготками по моей ноге, а затем убрала с коленей документы и расположилась между ними, навалившись на меня всем телом, продолжая гипнотизировать своим горячим взглядом. -Я знала, что работа тебя возбуждает, но не думала, что до такой степени, - насмешливо прошептала Янка, почувствовав мою эрекцию и дразняще коснулась губами моих губ. -Ревнуешь? - усмехнулся я и погладил ее по щеке, не отводя голодного взгляда. -А это поможет? - с невеселым смешком отозвалась она, заставляя меня поморщиться. -Увы, Чайка, в сорок трудоголизм и занудство уже не лечиться. -Как и моя любовь к вам, Олег Александрович - занудному тругодоголику, - улыбнулась она и с ленцой скользнула языком, обводя контур моих губ, отчего желание вспыхнуло с еще большей силой. -А -а, и поэтому ты все время пытаешься меня переделать?- подразнил я ее, прикусив шаловливый ЯЗЫЧОК. -Такие уж мы женщины-противоречивые существа, - подмигнула она и прикусила в ответ мою нижнюю губу, разрушая бастионы моей выдержки. Я накинулся на нее, как оголодавший, углубляя поцелуй, зарываясь пальцами в ее влажные волосы. Яна судорожно втянула воздух, когда я обхватил ее шею и надавил на горло, заставляя открыть рот шире, касаясь языком ее языка. С каждой секундой возбуждение нарастало, отключая разум, пробуждая животные инстинкты и желания; мне хотелось ощутить вкус моей девочки, ее запах, довести до такого состояния, чтобы она рыдала от наслаждения, умирая подо мной, захлебываясь стонами удовольствия. Я и сам не заметил, как усадил ее на себя верхом и стал покрывать поцелуями ее шею, спускаясь все ниже и ниже, сгорая от потребности ощутить ее полнее. Она откинулась назад, закрыв глаза, прерывисто дыша и эротично извиваясь на мне, распаляя все сильнее и сильнее. Я развел полы ее халата, сдвигая его с плеч и обхватив ладонями ее грудь, скользнул языком по ее напряженным, ждущим меня соскам. Она застонала, впиваясь острыми ногтями мне в плечи, и я окончательно потерял голову. Жадно впился в ее грудь и лихорадочно целуя, посасывал, обводя языком каждую ореолу, крепко сжимая руками символ женской красоты, наслаждаясь полнотой и упругостью идеальной груди, хотя привкус лосьона и парфюма раздражал, ибо мне хотелось чувствовать исключительно мою Чайку без всей этой люксовой дряни. Я неистово целовал ее, оставляя на нежной коже засосы, не в силах становиться, не в силах сдерживать свои дикие порывы, хотя мне хотелось быть с ней нежным и осторожным. Но каждый раз стоило только коснуться ее, я будто срывался с цепи и превращался в подростка, дорвавшегося до желанного. А она была не просто желанной, она была как воздух необходимой, поэтому не тратя время на то, чтобы дойти до спальни, я уложил ее на ковер в гостиной и медленно, несмотря на безумное желание, стал скользить губами вниз по ее животу. Она грациозно выгнулась, зарываясь пальцами в мои волосы и без притворного жеманства развела ноги, предлагая себя. Я на мгновение оторвался, взглянул на нее и в который раз дух захватило: такая красивая, такая чувственная, такая соблазнительная и вся моя. Нежно коснулся языком шелковистой плоти, ощущая пряный вкус возбуждения моей девочки, она едва слышно застонала, вызывая у меня довольную улыбку и наслаждение. С ума сводящая потребность взять ее не медля, сменилась желанием смаковать, как самое дорогое вино. И я смаковал, вылизывая каждый миллиметр кожи, наслаждаясь ее протяжными стонами, вызывающими у меня дрожь удовольствия. Желание пульсом билось в каждой моей клетке, требуя утоления, но я был не в состоянии оторваться от нее, продолжая ласкать губами, языком и пальцами, усиливая ее томление. Она извивалась, стонала мое имя, сжимая и разжимая пальцы на моем затылке, причиняя легкую боль. Я ловил каждый ее стон и содрогание, чувствуя пальцами пульсацию мышц ее лона. Она была такой влажной, такой горячей, готовой для меня, что я с ума сходил. -Пожалуйста, Олеж, - стонала она. -Пожалуйста - что? - спросил я дразнящим голосом, хотя сам держался из последних сил. -Люби меня, -выдохнула она шепотом, вызывая у меня улыбку и волну всепоглощающей нежности. И как я раньше жил без этого непосредственного, солнечного создания? Как жил без ее лучезарной улыбки, без заразительного хохота, без этих глаз с поволокой? Без мыслей о ней, без этих чувств, от которых все внутри переворачивается и вдруг понимаешь, что вот оно, то самое, что каждый ищет на протяжении всей жизни, вот оно - счастье. Мое голубоглазое, невыносимое, вульгарное счастье по имени Яна. Почему именно она? Не знаю… Вроде столько баб за свою жизнь перевидал, а только с ней, с моей Чайкой в самых простейших, обыденных вещах появляется магия. А может, любовь-сильнейший галлюциноген? Ведь ничто так не погружает в иллюзорный мир, как она. Не зря говорят, что любить-это значить видеть чудо, невидимое для других. Вот и сейчас в сексе, которому ранее придавал не больше значения, чем любому из физиологических процессов, я видел нечто особенное. Как бы это банально не звучало, но в тридцать девять лет я узнал, что понятие «заниматься любовью” действительно имеет смысл, а не является просто красивой упаковкой для примитивного акта. И я любил Янку каждым прикосновением, поцелуем, каждым своим вздохом. Склонившись над ней, приник к ее губам в долгом жадном поцелуе. Чайка дрожащими руками начала стягивать с меня штаны с трусами. Не отрываясь от нее, помог ей и сразу же вошел в нее. Она застонала мне в губы, выгибаясь навстречу, скрестив ноги за моей спиной, отчего у меня по телу прошла дрожь. Я сжал ее бедро и сделал очередной толчок, целуя ее шею. -Сильнее,- простонала она, впившись ногтями в мою ягодицу. -Так?- сделал я резкий выпад, чувствуя влажный отклик ее тела, отчего меня прошибла волна острейшего удовольствия. -О, да, - ответила она мне протяжным стоном. Я ускорил темп, подхватив ее бедра, раздвигая их еще сильнее, чтобы погрузиться в нее, как можно глубже, сильнее. С каждым моим проникновением, она стонала все громче, извивалась, поддаваясь мне навстречу, я глотал ее стоны, сцеловывал их с ее чувственных губ. Мы пылали в огне дикого наслаждения, шептали друг другу бессвязные слова любви, стараясь растворится друг в друге, забраться под кожу, утонуть. Янка кричала, как дикая, кусая мои губы, шею, царапая спину, пока я не перевернул ее на живот. Навалившись всем весом, придавливая к полу, сжал ее волосы в кулаке и стал жестко вбиваться в нее, доводя до эйфорической истерики, пока нас не накрыло сокрушительной волной оргазма, от которого в глазах потемнело, а тело заколотило с такой силой, что я рухнул на Чайку и со стоном излился в нее, почувствовав пульсацию ее мышц. Когда меня понемногу стало отпускать, я судорожно втянул воздух, уткнувшись в ее макушку и осторожно вышел из нее. -Ты жива, малыш?- насмешливо поинтересовался спустя мгновение, целуя ее в щеку. -Еще не поняла, - выдавила она. -Так лучше?- скатился я с нее, поправляя штаны. -Гораздо, - улыбнулась она и перевернувшись, потянулась, как довольная кошка, открывая моему взору свою точеную фигуру, хотя на мой вкус, ей не мешало бы набрать потерянные килограммы, за последний месяц она еще больше похудела, о чем я не преминул высказаться. -Тебе надо поправиться. Я чуть не отбил себе все об твою костлявую задницу.