Кайвалья

Он хлопнул в ладоши, и через минуту-другую на крыше показался мальчик лет тринадцати. Аджамил что-то сказал ему на хинди, и тот быстро скрылся из виду.

– Присаживайся, пожалуйста.

Аджамил улыбался – у него были очень белые зубы, сильно контрастирующие с темно-коричневой кожей. На крыше снова появился мальчик. Под мышкой он нес какую-то книгу, а в руках держал два стакана с масала-чаем.

Поставив чай на столик, он протянул книгу Ише. Это был альбом с его графическими работами. Иша стала с интересом их разглядывать: там были сценки из индийской жизни, портреты и даже необычные картинки с девушками, напомнившие ей картины Пикассо.

– Это очень интересно, Аджамил! – с неподдельным восторгом воскликнула Иша.

В ответ он довольно улыбнулся. Потом захотел посмотреть, что же рисует Иша. Она достала из рюкзака несколько своих работ, которые успела нарисовать в Индии. Аджамил внимательно рассмотрел и похвалил ее рисунки.

– Я хочу нарисовать тебя, Иша.

– Сейчас? – удивилась она.

– Да, – ответил он.

Аджамил не стал вызывать мальчика и сам ушел за рисовательными материалами. Вернувшись, он сел напротив и, глядя на Ишу, стал быстрыми, уверенными движениями набрасывать линии на бумагу. Портрет вышел удивительно похожим.

– Хочу, чтобы ты забрала его. Будешь помнить потом Аджамила.

– Спасибо тебе, это очень мило, – ответила Иша, забирая портрет.

Мальчик принес им разной еды – две большие тарелки риса с овощами, гуавы и яблоки, а еще два больших стакана с соком лайма. Они сидели, кушали и болтали обо всем. Аджамил рассказывал, что в Индии сложно продвигать нетрадиционное искусство. Далеко не все понимают его странные картинки с геометрическими фигурами женщин. Иша больше слушала, не замечая, что уже наступил вечер.

– Пойдем, я отвезу тебя на вокзал. Теперь лучше будет ждать поезд там.

Сидя на мотоцикле, который вез ее на вокзал, и вдыхая прохладный вечерний воздух, Иша удивлялась неожиданному знакомству.

– Я что-то могу еще для тебя сделать? – спросил Аджамил, когда они зашли в здание вокзала.

– Нет, благодарю тебя за все! – ответила Иша. – Ты мне очень помог хорошо провести время.

Он обратился к проходящему мимо индусу на хинди, а затем сказал:

– Твой поезд придет в два часа ночи. Ты побудешь это время одна?

– Да, Аджамил, спасибо. Мы же художники, и нам никогда не скучно.

Он улыбнулся и, взяв ее за руку, неожиданно поцеловал в щеку, а потом быстро пошел сквозь толпу, обратно к выходу. Иша какое-то время смотрела на его удаляющуюся фигуру и чувствовала, что происходящее ее не удивляет. Ей вспомнились слова О. о том, что Индия исполняет все желания. Похоже, волшебная земля заботится и о комфорте путешественников. Аджамил обернулся и помахал ей рукой. Иша помахала в ответ.

Свисающие с потолка большие часы с белым циферблатом и крупными черными стрелками показывали двенадцать часов ночи. Оставалось всего два часа до прибытия поезда. Иша присела у стены, вытащила рисовательные принадлежности и начала увлеченно делать наброски. На какое-то мгновение ей показалось, что, может быть, она навсегда застрянет в этой точке пространства: с круглыми большими часами посреди зала; с яркими лампами, нещадно освещавшими весь периметр помещения, щедро усыпанный ярко и причудливо одетыми людьми и самым разнообразным скарбом, наваленным тут и там. Иногда глаз натыкался на тело, застеленное простыней прямо с головой, которое спокойно лежало посреди бурлящего вокруг потока из человеческих перемещений, переползаний и копошений. Обычно так спали йоги или садху.

Когда приходил поезд, они вставали, стряхивали свою простынку и, сложив ее, шли к вагону. На голове у них были длинные дреды, собранные в пучок, или наоборот полностью обритая голова. Они очень нравились Ише непоколебимым спокойствием и отрешенностью от мирских забот. Путешествовать им было несложно: в Индии существует негласное правило возить садху без взимания платы.

Она зарисовывала их в своем блокноте и мечтала, что, может быть, когда-нибудь в следующей жизни станет такой же. Величественной, молчаливой и отрешенной от жизненной суеты.

Поезд, пыхтящий словно доисторический динозавр, приехал только в три часа ночи. Состав с зарешеченными окнами третьего класса прополз на перрон, и Иша, не теряя времени, вскочила в вагон, который был указан у нее в билете. На своем месте она обнаружила множество индийцев, которые смотрели на нее во все глаза, и когда она на русско-английском языке заявила свои права на это место, они на своем индийско-английском доходчиво объяснили, что это пятый вагон, а ей нужен третий. Иша поверила их добрым глазам, хотя и своим глазам она не имела причин не доверять, ибо совершенно точно заходила в третий вагон. Однако, выйдя из состава, она поняла причину путаницы. Тройка, написанная мелом, была стерта, и служащий вокзала старательно рисовал цифру пять.

«О, Индия!» – только и подумала Иша, с улыбкой входя в коварный вагон.