Кайвалья

Теперь вокруг был лес, а над головой – размазанные белые перья облаков, которые, казалось, стекали по небесному куполу куда-то вниз. Лес пел и перекликался голосами сотен птиц и обезьян. Деревья переплетались лианами и ветвями в плотную стену, но, когда мудрец, погруженный в созерцание красоты Вишну, мягко ступал босыми ногами по лесному ковру, они плавно расступались перед ним. Сердце направляло его к дому погибшего Митры Муни.

Постепенно лес поредел и превратился в небольшое поле, где росло огромное дерево баньян. Величественное дерево далеко раскинуло свои массивные ветви. Внутри его широкого ствола было пустое пространство, способное вместить одного человека. Он был будто слит из когда-то текучих, но уже давно застывших в причудливые формы субстанций.

Мудрец опустился перед древом на колени и прикоснулся к нему рукой. Баньян рассказывал ему свою историю:

«Я был еще совсем молод, когда решил посвятить жизнь служению Вишну. Долго просил родителей, чтобы отпустили меня жить в ашрам к духовному учителю, и, наконец, они согласились. Целыми днями я занимался разной несложной работой: мыл посуду, собирал в лесу хворост и цветы, ходил за водой и терпеливо ждал, когда учитель начнет раскрывать мне духовные тайны.

Однажды, гуляя в лесу, я напоролся на шип ядовитого растения. После вся моя кожа начала страшно чесаться, и я расцарапывал себя до крови, пытаясь унять страшный зуд.

Увидев это, учитель пришел, чтобы исцелить меня. Но сначала он спросил:

– Скажи, мой юный ученик, твоя кожа сильно зудит?

Я ответил утвердительно.

– Скажи мне теперь, когда ты расчесываешь зудящее место, это приносит тебе облегчение?

Я отвечал:

– Нет, мой господин. Облегчение если и есть, то оно очень короткое, а затем кожа снова начинает чесаться еще сильнее, – к тому времени раны уже начали гноиться и приносили мне сильные страдания.

– Хорошо. Скоро ты будешь здоров, но я прошу тебя запомнить это ощущение. Ты еще молод, и тебя ожидают большие соблазны этого мира. Особенно манят сексуальные удовольствия, но ты должен помнить, что это сродни твоему зуду сейчас.

Если, расчесывая кожу до крови, ты чувствуешь секундное облегчение – считать это наслаждением не приходится. Ты должен обрести высший вкус к служению и быть всегда удовлетворенным своим положением в этом мире.

О, эти слова! Я помню, как они запали в мое юное, пламенное сердце. Учитель милостиво обработал мою кожу целебными составами и прочитал необходимые мантры, а на следующий день я уже был полностью здоров.

Воодушевленный и благодарный учителю, я был готов целыми днями служить ему, не желая ничего взамен. И я был уверен, что в моей жизни никогда не случится ничего дурного.

Но однажды, собирая в лесу цветы для украшения алтаря, я увидел отталкивающую и одновременно с тем странно притягательную сцену: полупьяная женщина обнимала грубого мужчину, который жадно покрывал ее поцелуями. Оба были почти полностью обнажены, ее рыжие волосы рассыпались по зеленой траве. Мужчина лежал сверху, а она стонала, полуприкрыв глаза, но вдруг посмотрела прямо на меня. И ее вожделеющий взгляд прожег меня до самого сердца, словно укус ядовитой змеи.

Не помня себя, я стремглав бросился бежать прочь от этого места. Мне было гадко и стыдно, но вместе с тем какая-то оскверненная сладость разливалась по телу, когда я вспоминал ее.

На следующий день я стал ловить себя на мыслях о ней. Я снова пошел в лес, но теперь ум мой был нечист. Не за цветами для алтаря шел я на самом деле. Оказалось, она тоже искала меня. Развратную женщину пленила чистота юного монаха. Она начала обнимать меня, а затем раздевать. Я не противился…

После этого я сидел опустошенный, вспоминая, как гуру вылечил меня, его слова про кожный зуд, и понял, что должен сознаться в своем падении, а потом просто покончить с собой. Я пришел к духовному учителю и все рассказал ему. Выслушав меня, он ответил:

– За то, что ты ослушался меня, для твоего же блага я проклинаю тебя. За совершение непотребных действий в неурочный час, в неподходящее время, с распутной женщиной ты примешь рождение в теле дерева. Но за твою искренность и благие поступки ты будешь уважаем людьми. Они будут кланяться тебе, а ты будешь давать им прибежище в зной и непогоду. Когда истечет срок наказания, душа твоя вновь обретет тело человека и ты продолжишь свой духовный путь.

Я очень благодарен своему учителю. Его проклятие стало для меня благословением, я многое понял. Тот, кто идет мирским путем, имеет право на ошибки, но тот, кто хочет стать святым, должен проходить суровые испытания. Путь к свету и истине непрост…»

Мудрец отнял свою руку от ствола и посмотрел вверх, в крону исполинского дерева: множество птиц и обезьян нашло там свой приют. Все они перекрикивались, переругивались и пели на разные лады. С ветвей спускались воздушные корни, служившие подпорками тяжелой кроне дерева.

Мудрец мысленно обратился к дереву: «Велик ты, мудрый баньян! Спасибо за историю. Всех благ!»