Как Америка стала мировым лидером

Безработицу удалось снизить еще на 5 млн. человек, но 15 млн. все еще не имели работы. На рубеже 1936 и 1937 гг. в стране началась волна знаменитых «сидячих стачек», которая охватила сотни тысяч рабочих важнейших отраслей промышленности. Крупный капитал требовал от президента самых решительных действий для подавления забастовок. Рузвельт, в принципе осудив «сидячие стачки», в то же время отказался применить силу для их прекращения. В результате даже такие гиганты корпоративного бизнеса, как «General Motors», «General Electric», «U. S. Steel Corporation» и др., вынуждены были признать новые массовые профсоюзы. Третий этап стал периодом жесткой конфронтации между президентом и крупным капиталом.

Деньги, кровь политики, отмечает А. Уткин, шли теперь к демократам малым ручейком — 4% избирательных расходов пришли от банкиров, а четырьмя годами раньше, в 1932 г., они составляли 25%. Республиканцы быстро собрали 9 млн. долларов, а рузвельтовские демократы — в конечном счете, менее половины этой суммы^{143}. Из 5 млн. долларов избирательного фонда демократов пожертвования предпринимателей составили 30 тыс. долларов, а профсоюзов — 750 тыс.^{144}. В 1936 г., по мнению А. Уткина, были первые современные выборы в том смысле, что республиканцы были убеждены: людьми нужно манипулировать, а не тратить время на их убеждение: многочисленные газеты Херста — противника Рузвельта — писали, что предвыборная кампания демократов направляется из Кремля. Глава национального комитета республиканской партии Д. Гамильтон утверждал, что руки Рузвельта в крови испанских священников. Такие фирмы, как «Джонсон и Джонсон», послали своим рабочим конверты с предупреждением, что, если Лэндон не выиграет, они будут уволены^{145}.

Против президента выступил и Верховный суд, который неожиданно аннулировал 11 законов, принятых на первом этапе Нового курса[17]. Рузвельт обвинил суд во вмешательстве в политические дела: «суды поставили под вопрос правомочность избранного народом Конгресса, подвергли сомнению его право защитить нас от катастрофы, право на поиск смелых решений в новой социальной и экономической ситуации… Верховный суд действовал уже не как судебный, а как политический орган… Верховный суд присваивал себе право судить о разумности действий Конгресса — одобрять или не одобрять государственную политику, выраженную в принимаемых законах…»^{146}.