Как блудный муж по грибы ходил

И добавила, что она безвозмездно передает свое право ночевать вне дома матери в порядке компенсации за силы и нервы, потраченные на ее воспитание. Катя даже не улыбнулась: после случая с Вадимом Семеновичем она не любила шутить на эту тему.

А потом вдруг появился брокер Антон. Однажды Дашку подвезла к дому приличная иномарка – Башмаков за время работы на стоянке разбираться в этом научился. Вскоре у дочери появились дорогая косметика и такой парфюм, что даже гордая Катя нет-нет, а душилась тайком из умопомрачительного флакона. Дочь великодушно не замечала.

Как-то Башмаков, выпивший накануне с Анатоличем пивка, вскочил поутру и обнаружил дверь в туалет запертой. Дашка с детства использовала санузел как избу-читальню. В последнее же время она увлеклась дамскими романами, зачитывалась в туалете, и это превратилось в настоящее бедствие. Олег Трудович для интереса исследовал несколько книжонок. На обложках мускулистые мужчины с орлиными профилями страстно лобзали разнообразно откинувшихся в поцелуе дам, отличающихся калиброванно роскошными, но не поддающимися классификации бюстами. Содержание соответствовало обложкам.

Башмаков поскребся в дверь туалета и прогундосил, глумясь над привычкой дочери читать дамские романы в месте общественного пользования:

– «…Кэнтон схватил Мэри в свои могучие объятия и осыпал ее грудь нежными поцелуями, а она в ответ только часто задышала, скрыв знойный взгляд в тени пушистых ресниц…»

За дверью раздались звуки и шорохи, обыкновенно свидетельствующие о том, что место скоро освободится. Башмаков обрадовался и продолжил, воодушевленный:

– «…Рука Кэнтона все смелее обхватывала ее талию, сползая ниже и ниже. Еще мгновение…»

Шумно взбурлили сантехнические воды, дверь отворилась, и из туалета вышел невысокий белотелый парень в черных трусах с адидасовским лейблом.

– Доброе утро! – сказал он. – Меня зовут Антон.

– Доброе утро, – отозвался Башмаков, подтягивая семейные трусы в горошек. – А меня – Олег Трудович…

– Да, мне Дарья говорила, что у вас очень необычное отчество. Мы вчера поздно вернулись, вот и…

– Конечно, конечно…

Закрывшись на крючок и усевшись на теплый еще унитаз, Башмаков вдруг окончательно осознал, что является отцом взрослой, более того, половозрелой женщины.

С тех пор Антон стал заходить почти каждый день, всегда с цветами, причем с двумя букетами: один – Дашке, другой – Кате. А Олегу Трудовичу он неизменно вручал какую-нибудь изысканную бутылку. Чего только не перепробовал Башмаков за месяцы этого романа! Даже малагу 74-го года… Дашка называла ухажера Антошкой и глядела на него свысока. В прямом смысле – ростом он был ниже ее. Когда Катя попыталась выяснить Дашкины планы, дочь ответила, что не может всерьез и навсегда связать свою судьбу с мужчиной, который ниже ее ростом.

– Пушкин тоже был ниже Натальи Николаевны.

– Пушкин! С Пушкиным бы я не задумываясь, даже если бы он был лилипутом…

– Допустим. Но от того, чем вы занимаетесь с Антоном, бывают дети!

– От этого дети бывают только у дураков и тех, кто хочет. Он хочет.

– Вот видишь!

– Но я-то не хочу!

Темперамент у Дашки оказался шумноватый для их двухкомнатной квартирки.

– В кого она у нас такая? – удивлялся Башмаков.

– В Евдокию Сидоровну! – раздраженно отвечала Катя, переворачиваясь на другой бок.

– Скажешь тоже! – вздохнул Олег Трудович и подумал о том, что обязательно надо съездить в Егорьевск – бабушка Дуня совсем плоха.

Вскоре Антон, вложивший деньги в строительство элитного дома на Сретенке, снял временно квартиру – и Дашка переехала туда. Сначала все шло нормально. Дочь звонила и уточняла у Кати разные кулинарные рецепты, рассказывала о том, как они слетали в Египет. Начались интенсивные обсуждения свадебных мероприятий… И вдруг Дашка вернулась домой. С вещами.

– Поссорились? – спросил Башмаков.

– Имею я право на отпуск?!

Катя подхватила и повезла Дашку по магазинам – это такое у женщин успокаивающее средство. Дочь как раз начала работать в «Лось-банке» (туда ее устроил все тот же Антон) и по окончании испытательного срока получила свою первую зарплату – огромную. У сторожевого Башмакова даже челюсть отвисла.

Едва они уехали, объявился брокер – пьяный.

– Олег Тру-удович! – Он еле сдерживал рыдания. – Ваша дочь меня бро-осила…

– Зачем? – удивился Башмаков. – Да вы проходите!

– Вот и я ей говорю то же самое…

– Может быть, таким образом она дает вам понять, что неплохо бы поскорее оформить ваши отношения?

– Блин, да я ее все время замуж зову! Отказывается. Зову – отказывается. Я же квартиру почти достроил, мебель в Италии заказал. Может, выпьем? – Он достал из кейса бутылку виски.

– В чисто профилактических целях, – согласился Башмаков. – Значит, говорите, отказывается?

– Полностью.

– Чем мотивирует?

– Ей, блин, со мной скучно!

– Простите за интерес к подробностям, но я как отец… В общем, скучно в постельном смысле?

– Да нет, блин, тут как раз все нормально! Я еще на всякий случай таблетки американские купил. Иохимбе.

– Как вы сказали?

– Иохимбе. Ей потом скучно…

– М-да-а… «Груша». Можно было бы и предвидеть, – вздохнул Башмаков.