Как бороться с «агентами влияния»

Позволю себе привести еще несколько фрагментов из жизни моей семьи. В декабре 1941 года мой отец получил назначение Наркомугля в Перми на строительство заводов № 1–2 подземной газификации углей в город Ленинск-Кузнецкий. Здесь же вместе с ним начал трудиться и я. Немецкая оккупация выбросила из родного Донбасса не только нас – сотни тысяч наших земляков нашли защиту и кров в близких по духу местах, там, где жили шахтеры и металлурги. На одной только территории Кемеровской области (бывшей Новосибирской) разместилось 13 эвакуированных заводов из Донецкой области (бывшей Сталинской). Опыт и знания донбассовцев оказались достаточно остро востребованными – война требовала неимоверного подъема производства. Надо было компенсировать потери, вызванные оккупацией промышленных районов Украины и европейской части РСФСР. Это удалось сделать: если, по свидетельству специалистов, валовая продукция промышленности СССР с июня по ноябрь 1941 года из-за военных потерь и процесса эвакуации сотен предприятий уменьшилась в 2,1 раза, то уже начиная с декабря того же года падение прекратилось, а в марте следующего начался подъем производства. Выпуск военной продукции только в восточных районах страны достиг уровня производства, который был в довоенное время на всей территории СССР. Тыл ковал победу наряду с фронтом, совершая великий массовый подвиг. «Все для фронта, все для Победы» – такой настрой был на всей огромной территории страны, – от работы отвлекались только для того, чтобы прослушать из тарелок громкоговорителей неутешительные поначалу сообщения с фронта. И с еще большим упрямством, молча, шли трудиться люди. И работали с удвоенными упорством, стойкостью и волей. Слова из знаменитой песни: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна» – отражали общее состояние советского народа, потому что это была для нас действительно священная война – мы защищали Родину. В первые же дни войны массовый порыв создал народное ополчение. Десятки тысяч москвичей жизнью своей сорвали гитлеровский блицкриг, задержав в смоленском и вяземском сражениях в 1941 году моторизованные и вооруженные до зубов немецкие полчища. «Они продолжают сопротивление даже будучи окруженными, я такое наблюдаю впервые, – изумлялся известный немецкий генерал Гальдер, рассказывая о сопротивлении советских войск в битве за Смоленск. – Они стремятся отделить наши механизированные части от пехоты, которая следует за ними». Он был потрясен: «Их сопротивление «фанатичное и зверское».

Тогда, кстати, не существовало заградительных отрядов, о которых так любят говорить сегодня те, кто хочет принизить роль своей собственной страны в великой победе над фашизмом. И никаким тоталитарным режимом, никакими репрессиями невозможно было бы устроить так, чтобы возникал конкурс для тех, кто хотел защищать родину с оружием в руках. Говоря современным языком, это был настоящий кастинг: людей приходилось уговаривать остаться в тылу, и они из-за этого сильно расстраивались. Но если ты шахтер-забойщик – значит нужен шахте, если металлург – на заводе, а они рвались в бой. Это общее было состояние, – говорю сейчас о том, что видел и чувствовал сам, в чем участвовал. В самые тяжелые дни войны, в июле 1942 года, в Сибири возник мощный порыв, образовавший бурный поток формирования частей добровольцев. И это – в момент пика успехов фашистских войск, которые уже практически выходили к Волге. До двух крупнейших побед в битвах под Сталинградом и на Курской дуге, переломивших, как сказал И. В. Сталин, хребет гитлеровской армии и поставивших Германию перед катастрофой, еще было очень и очень далеко. И вот – в это самое критическое время люди горели желанием внести свой вклад в освобождение родины от захватчиков, отлично понимая, что рискуют жизнью. Мне до сих пор помнится песня, звучавшая буквально повсюду:

…По Сибири, по таежной шири

Раздался наш клич боевой,

Мощь сибирская, сила богатырская

Поднялась на решительный бой.

Сибиряк своей родине верен.

В бой вступая и в зной, и в пургу,

Он идет на фашистского зверя,

Как на зверя ходили в тайгу…

* * *

Отец мой ушел на фронт добровольцем – рядовым бронебойщиком. Через несколько месяцев и я последовал за ним. Заявления подавались везде – на предприятиях, в шахтах, в колхозах – лавиной. Были созданы комиссии по отбору – у нас в городе ею руководил один из секретарей горкома партии, он принимал решения вместе с военкомом и представителями комсомола. Шел отбор по принципу: чем ты занят сейчас? Многих приходилось упрашивать забрать свое заявление назад. Месяц комиссия заседала, потом военком клал на стол свое заявление, секретарь парторганизации и комсомола – свои, и комиссия уезжала на фронт вместе со всеми, прошедшими «кастинг».