Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

И снова она наносит удар. Обвинять Уоллеса в том, что он не более чем актер? Мощно! И снова приятно удивляет выбор слов. Она ведь могла бы сказать: «Так что же, хотите сказать, что вы просто актер, который приходит и зачитывает вопросы?» И тогда интервью сразу стало бы больше походить на допрос.

УОЛЛЕС: И я, я думаю, что вы…

УОЛТЕРС: Нет, вы не такой. Я уверена.

Как будто понимая, что она пересекла какую-то границу дозволенного, Уолтерс немедленно дает задний ход.

УОЛЛЕС: Ясно. Хорошо. Так в чем тогда вопрос?

УОЛТЕРС: Разве вас это не беспокоит? Что вас называют марионеткой? Не беспокоит, что про вас могут сказать: «Майк Уоллес провел такое важное интервью, но оно почти полностью было прописано кем-то другим»?

Тут происходит то же, что и в вопросе о том, беспокоит ли его, что его называют евреем, который ненавидит в себе еврея. Хороший способ заставить его объяснить, что он думает и чувствует по поводу конфликта, в который вовлечен.

УОЛЛЕС: Вы так формулируете, Барбара…

УОЛТЕРС: Так сформулировала не я. Я цитирую Дона Ковета…

Она снова сдает назад, давая Уоллесу понять, что не собирается нападать на него, а просто цитирует журнальную статью, автор которой на него нападает. Полезно иногда разграничить свое мнение и мнение кого-то еще.

УОЛЛЕС: Да, вы цитируете Дона Ковета. Мы постоянно работаем в коллективе. В год мы делаем по двадцать пять выпусков программы, каждый из нас. У вас не должно вызывать вопросов то, что мы физически не способны самостоятельно производить расследование. Особенно в моем случае: я постоянно занимаюсь расследованиями, и ни для кого не секрет, что я не могу тратить на каждое из них столько времени, сколько в идеале хотел бы.

Как только Уоллес объясняет свою позицию и кается, Уолтерс оставляет острую тему и переходит к цитатам из книги. Таким образом к нам возвращается Майк Уоллес как личность, а не журналист Майк Уоллес, которого обвиняют в клевете.

УОЛТЕРС: Можно ли сказать, что вы сейчас живете с собой в согласии?

Мне нравится этот вопрос, потому что вся карьера Уоллеса строилась на том, что он нарушает спокойствие людей и погружает их жизнь в хаос. Она задает ему очень масштабный вопрос. Это происходит после длительного разговора о всевозможных частностях.

УОЛЛЕС: В целом мне предстоит довольно напряженный период. Судебный процесс по делу Уэстморленда точно будет сложным. А еще я впервые за долгое время пытаюсь жить один. Поэтому мое положение тоже нельзя назвать безоблачным.

УОЛТЕРС: Какой самый сложный вопрос я могла бы вам задать, но, возможно, не задала?

Так она подает сигнал: «Интервью подходит к концу. Мы можем снова стать приятелями». Хорошее возвращение к дружескому взаимодействию.

УОЛЛЕС: На мой взгляд, вы прекрасно справились. Меня выбил из седла вопрос про Уэстморленда, про то, что я не сам себе составляю вопросы. Понимаете, Барбара, я же на самом деле не чья-то марионетка. Это такой «бульварный» вопрос, но и в суде на него отвечать будет очень трудно.

УОЛТЕРС: Я просто хотела раскопать сенсацию.

УОЛЛЕС (кивает).

УОЛТЕРС: Но нельзя же брать интервью у Майка Уоллеса и немного ему не подражать, так ведь? Вы же перестали бы меня уважать, если бы я не задала ни одного сложного и сенсационного вопроса.

Она отдает ему дань уважения. Признает, что позаимствовала у него тактику ведения интервью, ведь он лучший в своем роде. Отличное завершение сложного интервью.

УОЛЛЕС: С вами трудно не согласиться.

И я тоже согласен.