Как брат

– Я не хотел верить – дед и родители до сих пор не верят – но, на подсознании знал. Два года назад к нам пришла девушка, ей было семнадцать лет, и заявила, что мой брат опоил её и воспользовался ею, и она забеременела. Марат всё отрицал, говорил, что всё было по взаимному согласию и то один раз. А залетела она от кого-то другого. А к нам пришла из-за денег. Девочка, и правда, была из бедной семьи. В полицию об изнасиловании не заявила, но обвиняет его в этом четыре месяца спустя. Естественно, мои родные предпочли верить Марату. А Юля, так зовут девушку, была напугана, родители выгнали её из дома, она просто хотела помощи, чтобы Марат признал отцовство, чтобы не бросал её на произвол судьбы. Всё решил дед. Дал ей денег на аборт, а Марата, на всякий случай, отправил за границу. – Я сжимаю челюсть и рычу: – Я не должен был подпускать этого ублюдка к тебе, Рин! Не должен был слушать деда и позволять ему остановиться у нас. Прости меня, Мартышка… Я дурак.

– Не говори так, Динь, – отстранившись, поднимает на меня свои заплаканные глаза Рина. – Ты просто не хотел верить, что он способен на такое, ведь он твой брат… Любой на вашем месте поверил бы ему, а незнакомой девушке.

– И мы ошиблись. Мы все ошиблись, поверив ему.

– И вас никто не осудит, Динь.

Мартышка ласково касается ладонью моей щеки, и я прикрываю глаза, ощущая вихрь чувств в груди, а затем сжимаю пальцами её ладонь и хочу её поцеловать, но Рина поспешно её одергивает, а следом встаёт на ноги:

– Тебе нужно в душ, Динь. Ты весь в крови.

Её голос дрожит, и я не хочу оставлять её одну. Никогда. Хочу обнять и не отпускать.

– Рин… – поднимаюсь я следом, но она делает шаг от меня.

– Мне… Мне нужно побыть одной. Прости, – выдыхает она и уходит на кухню.

Я сжимаю кулаки от злости. Чёртов ублюдок! Ненавижу! Чувствую острое желание догнать его и завершить начатое… Но я не могу. Не могу бросить мою девочку. Ей просто нужно время, чтобы она вновь могла мне доверять.

Иду в душ и смываю с себя всю грязь. Жаль нельзя смыть врезавшиеся в память картины… Её испуганный взгляд, слёзы на её лице, дрожь, что сотрясает её тело. Ни одна из девушек не должна проходить через подобное. Твою мать! Представляю, в каком ужасе она была… Как ей было больно… Это не пройдёт бесследно. Она не скоро сможет вспоминать об этом без дрожи. Как я мог такое допустить? Как мог доверять своему брату? Как мог позволить ему находиться рядом с самым дорогим в моей жизни?

Я идиот! Конченный придурок! Слабоумный дурак, каких поискать…

Что же я наделал…

После душа иду в комнату Дарины, хочу убедиться, что она в порядке, хочу вымаливать у неё прощения, хоть стоя на коленях, хочу изгнать из её памяти то, случилось. До хруста костей хочу.

Вижу, как она вздрагивает под тонкой простынкой, когда я захожу.

– Рин? – спрашиваю я тихо.

Она молчит. Молчит долго. Делает вид, что спит. А у меня в груди всё разрывается от боли. Это не пройдёт бесследно. Нет. Она закроется. От всех. От меня.

Выхожу из её комнаты, чувствуя полное опустошение. Я её не уберёг. И …потерял?

Глава 14

Денис

С утра просыпаюсь рано, если вообще засыпал. В голове бедлам – одна идея хуже другой. Ярость на Марата топит с головой, и сложно сосредоточится на чём-то, кроме мести ему. Но надо думать о Дарине. О том, как всё исправить. Как её вернуть себе. Прежнюю. Стереть из её памяти этот чёртов случай.

Поднимаюсь с кровати и, после быстрого душа, иду готовить завтрак. Яичница с беконом – её любимое блюдо. Готовлю кофе на нас двоих и, сгрудив всю посуду на поднос, иду в её спальню.

Разбужу её приятным ароматом и нежным поцелуем. Последнее – если позволит.

Осторожно открываю дверь и замираю на пороге.

Обычно по выходным она дрыхнет до обеда. Сейчас нет и десяти, а она на ногах. На компьютерном кресле сумка, в которую она складывает …вещи. И да, она вздрагивает, когда я захожу.

– Я приготовил завтрак, – начинаю с очевидного, поставив поднос на стол. – Что ты делаешь, Рин?

– Денис, – румянится она и не смотрит мне в глаза. – Я… я решила, что будет лучше, если на время сессии я поживу у Оли в общаге. Она согласна и с комендантом уже договорилась.

Слова бьют посильнее дубинки.

– Но почему ты так решила?

– Я… Мне… Динь, так будет правильно, – наконец, смотрит она на меня, а в глазах страх.

Неосознанно сжимаю кулаки и челюсть, Дарина на это шумно сглатывает и выуживает из-под стола сумку для ноутбука, при этом поворачиваясь ко мне левой стороной лица. А там… Там чуть ниже виска уже заветренная борозда содранной кожи толщиной в полпальца. Скреплю зубами и тянусь к её лицу рукой, когда она выпрямляется:

– Он…

– Нет, – уворачивается она от моих пальцев и захлопывает крышку компьютера, чтобы следом уложить его в сумку. – Это я сама… когда… В общем, случайно.

Вижу, что она начинает дрожать. До хруста костей хочу её обнять и пообещать, что всё будет хорошо, но она увернётся, не захочет моих прикосновений, как это было пятнадцать секунд назад.

Твою мать. Ненавижу его.

– Рин… скажи, что мне сделать, чтобы ты осталась?