Как бросить… есть! И начать жить!

– Очень даже может быть, – согласился Вареник. – Мне кажется, я его видел с Никанором Ивановичем под Новый год. Был он тогда в пальто и шляпе. Ай-ай-ай, – сокрушенно простонал он. – Такой человек – ив грязи! И никому дела нет. Никому нет дела. А может быть, он погибает? Нуждается в медицинской помощи?

Дудку бережно подхватили под мышки и перевели в вертикальное положение. От резкого телодвижения его неожиданно стошнило.

– Черт! – в сердцах выругался Вареник. – Он мне, кажется, рукав замарал.

– Не это сейчас главное, младший сержант Вареник! Давайте лучше подумаем, чем мы ему сможем помочь.

– Ну, знаете, – запротестовал Вареник, – если каждая свинья будет мне портить имущество, то как же тогда работать?

Шмонов сердито посмотрел в его сторону:

– Прекращайте действовать старыми методами! От вас веет временем застоя! Вы что же думаете, если человек лежит на тротуаре и от него несет, так он уже и пьян? Нет! И еще раз нет! А может, он выпил сто грамм, да сердце прихватило. А ты его в кутузку! Сейчас не те времена, Вареник! Чуткости у вас маловато!

– А я что? Я ничего, – смутился Вареник. – Я человек маленький.

При этом он так согнулся и втянул голову в плечи, что действительно показался Шмонову маленьким.

– То-то, – успокоился Шмонов. – Вытирай свой рукав и отправляй человека домой.

В этот момент к ним подошел постовой милиционер сержант Бобриков и стал с любопытством разглядывать объект внимания своих коллег.

– Это сантехник из первого ЖЭКа, – неожиданно заявил он. – У нас в отделе краны чинил.

– Вот тебе и Иван Иваныч, – удивленно сказал Шмонов. – Дудка, да не та! Младший сержант, тащи его в машину. Я ему покажу, как по ночам валяться! Ресторана ему захотелось! Будет ему ресторан!

– А может, он и не сантехник, – продолжал размышлять вслух Бобриков. – Тот вроде помельче был.. А у этого черты покрупнее, поблагороднее. По-моему, он у нас лекцию читал «За здоровый образ жизни». Начитанный такой, как академик!

Шмонов нервно заерзал плечами и поморщился, как от зубной боли.

– Младший сержант Вареник! – раздраженно крикнул он. – Долго я буду ждать такси? Человека надо срочно отправить домой. Некогда ему тут твою физиономию разглядывать!

В тот момент, когда Вареник уже хотел было сделать шаг вперед, чтобы исполнить приказание сержанта, все заметили, что так называемый больной стал приходить в себя. Он с трудом поднял голову и тупо уставился на Шмонова, пытаясь осмыслить происходящее.

– Это еще что за физиономия! – неожиданно прохрипел он, обдавая изумленного сержанта резким перегаром.

– Я бы вас попросил выбирать слова, – растерялся Шмонов. – А еще интеллигентный человек! Пример другим должны показывать! Нехорошо!

На лице их новоявленного подопечного заиграла саркастическая улыбка, словно сержант сказал непростительную глупость.

– Ты чего, начальник, – недоуменно проговорил он. – Я уже свое отмагаданил и никому ничего не должен.

Служители порядка с молчаливым удивлением уставились на своего клиента.

– Так ты не академик? И даже не лауреат, – разочарованно протянул Шмонов.

«Полуинтеллигент» гордо поднял голову и мутным взглядом посмотрел вокруг.

– Почему не академик? – вдруг спросил он. – Академик и есть! Две академии прошел: пять лет по «химии» и десять лет по изучению достопримечательностей северного края.

Шмонов тяжело застонал и в отчаянии обхватил голову руками.

– Так вот ты что за Дудка! – вскричал он. – Как я от тебя устал! Младший сержант, уберите его от меня, иначе я за себя не ручаюсь!

Гражданина погрузили в машину, и Шмонов с Вареником помчались дальше на поиски новых клиентов.

«Вернись, сынок!»

Непривычные для юга морозы сковали землю. В сумерках на сельских улицах пронзительно свистел ветер, осыпая редких прохожих колючим снегом. На отшибе у косогора виднелись окна дома. Тусклый электрический свет едва пробивался сквозь серую заметь.

От этих не заклеенных на зиму окон в горнице гуляли сквозняки. Печь с утра не топилась. Хозяйка дома Вера Михайловна лежала в постели, укрывшись поверх одеяла старенькой, с вытертым ворсом, шубой. Рядом хлопотала соседка, бойкая круглолицая женщина лет тридцати пяти.

– Совсем не жалеет вас сын, – сокрушалась она, торопливо разжигая печь. – Мыслимое ли дело – такой холод! – Поправив сползающий с плеча пуховый платок, покачала головой: – И к супу вы не притрагивались…

– Спасибо, Варвара, что-то не хочется, – тихо проговорила Вера Михайловна.

До еды ли тут? Девять лет назад сгорел в запое ее муж. А теперь вот и сын – единственная ее надежда – так редко бывает трезвым.

– Что-то Алексея долго нет… – вздохнула Вера Михайловна. – Не случилось ли чего? У меня, Варвара, веришь ли, когда он где-то задерживается, внутри все обрывается. Не знаю, – продолжала она, – или люди раньше не те были, или время было другое, а только пили тогда намного меньше. На все село один пропойца и был, Савелий. Уж такой гармонист, ни одна свадьба, бывало, без него не обходилась, и тот по пьяному делу в сугробе замерз. Ну а мы, молодежь, вина тогда и не знали.