Как было на самом деле. Три битвы

Как мы показали выше, надпись «мене мене текел упарсин» является, скорее всего, слегка искаженным славянским выражением «Знамение Горящее (данное) П-Русинам». Первым словом здесь, определяющим суть надписи, является ЗНАМЕНИЕ. Его одного уже достаточно, чтобы очертить смысл происходящего. А именно, ЯВИЛОСЬ ЗНАМЕНИЕ. Уточнения, что оно — пылающее (факел = текел) и дано П-русинам (упарсин), — безусловно важны, однако они уже касаются деталей. До нашего времени дошли старинные изображения, где надпись приводится именно в таком кратком виде: «мене мене». То есть без добавления слов «текел упарсин». Вот, например, немецкий рисунок якобы начала XVI века, рис. 132. Слева показан пир Валтасара, во время которого появилось знамение «мене мене», рис. 133, 134. Видно, что на стене написано только два слова: «мене мене». А справа мы видим пророка Даниила, стоящего перед Валтасаром.

Получается, что германский художник XVI века, изобразивший на гравюре славянское слово ЗНАМЕНИЕ слегка искаженным сочетанием «мене мене», ПОНИМАЛ СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК. Но куда интереснее, что, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК ПОНИМАЛИ И ЗРИТЕЛИ, КОЛЛЕГИ ХУДОЖНИКА, ЦЕНИТЕЛИ ЕГО ИСКУССТВА, для которых он и рисовал. То есть многие люди вокруг художника понимали, что здесь написано славянское слово ЗНАМЕНИЕ. Все (или большинство) говорили по-славянски? С точки зрения скалигеровской истории, это странно и даже невозможно. А в Новой хронологии, напротив, естественно. В Западной Европе XIV—XVI веков, в том числе и в Германии, государственным имперским языком был славянский. В то время западные европейцы прекрасно понимали его и говорили на нем. Странным было бы обратное.

Рис. 132. Германский рисунок «Пир Валтасара

»

(слева) и «Даниил перед Валтасаром» (справа). Город Аугсбург. Якобы начало XVI века. Как отмечают комментаторы, «слева, в центре, надпись на стене "Mene mene [tekel upharsin]"» [714], с. 141, илл. 50 (английское издание ). Слова tekel upharsin взяты в комментарии в квадратные скобки, поскольку добавлены издателями «для ясности». На самом рисунке таких

слое

нет

Рис. 133. Фрагмент старинного рисунка «Пир Валтасара» со знамением «Мене мене». Взято из [714].

с.

141. илл.50

Рис. 134. Фрагмент старинного рисунка «Пир Валтасара» со знамением «Мене мене». Прорисовка сделана нами

Добавим, что сокращению «мене мене» здесь подверглось не какое-то малоизвестное выражение, а популярное библейское «мене мене текел упарсин» (Знамение Горящее П-Русинам). Так что художник и зрители прекрасно понимали, что такое сокращение хорошо передает суть полной знаменитой фразы.

6. Затем испанская «Повесть о Родриго» переходит к истории красавицы Па Кавы, то есть Сусанны = Есфири

6.1. Король Родриго (Иван Грозный)

влюбляется в Ла Каву (= Лукавую = Есфирь = Сусанну) и делает ее своей любовницей

Следующая глава повести называется так: «Как Король Дон Родриго влюбился в Ла Каву, когда она мыла волосы в роднике». Сказано так: «Чистой влагою хрустальной, родниковою водою мыла волосы Ла Кава — это чудо золотое. Оттеняет мрамор шеи нежных прядей позолота... НА НЕЕ

СМОТРЕЛ РОДРИГО, СТОЯ В ЗАРОСЛИ ЗЕЛЕНОЙ. БЫЛ РОДРИГО ОКОЛДОВАН и промолвил восхищенный: “Что там Троя! Что Елена рядом с этой красотою, всю Испанию, пожалуй, я бы сжег в огне, как Трою”»

[652], с. 364-365.

Затем следует глава под названием «Родриго и Ла Кава». Сказано: «С приближенными своими, шаловлива и ЛУКАВА, из дверей дворцовой башни выходила в сад ЛА КАВА. Девушки в кружок уселись на траве зеленой сада, под ветвями пышных миртов... Но откуда знать Ла Каве, что судьбе жестокой надо? УВИДАЛ РОДРИГО ДЕВУ, ОТВЕСТИ НЕ В СИЛАХ ВЗГЛЯДА, ЗАДРОЖАЛ РОДРИГО. Случай выпустил на волю пламя, КОРОЛЯ ЛЮБОВЬ ОБЪЯЛА, широко взмахнув крылами... БЫЛ

ПЛЕНЕН КОРОЛЬ РОДРИГО самой нежной и желанной. Он призвал ее назавтра в свой покой и молвил: “Право, мне сегодня жизнь постыла, о прекрасная Ла Кава! Если ты мне дашь спасенье, ждет тебя тогда награда. Я готов принести корону на алтарь твой, если надо”.

Говорят, она сердилась, королю не отвечала, но потом обрел Родриго все, о чем просил сначала. Сорван был цветок прекрасный», с. 366.