Как было — не будет

— Но ты все-таки хочешь или нет, эту дубленку?

— Конечно, хочу. Что я, идиотка, не хотеть дубленку?

— А норковую шапку?

Лена вытаращила глаза и поднялась из-за стола:

— Ты издеваешься надо мной или что? Зачем мне норковая шапка? Зачем ты мне все это говоришь?

— Затем, что сейчас девчонки все с ума посходили на нарядах. Сами ни копейки в жизни не заработали, а одеваются лучше артисток. Вот я и хотела узнать: ты такая же или нет?

— Такая, такая, и, пожалуйста, не волнуйся. Мы все одинаковые. А вот родители разные. Одни достают дочкам дубленки, а другие — нет. Те, которые достают, плохие родители. Но даже плохие не покупают своим дочкам норковых шапок.

Надежде Ивановне показалось, что Лена не меньше как лет на десять старше ее.

— А Марина говорит…

— Марина внука наказывает, в угол носом ставит. Разве так хорошие бабушки делают? Она калечит ребенка и тебя покалечит.

— Тебя не переговоришь. Запутала ты меня, Елена. Иди делай уроки, без тебя разберемся.

Не получился разговор с дочкой. С тяжелым сердцем пошла Надежда Ивановна в тот день на работу.

Работала она недалеко от дома, в прачечной самообслуживания. Выписывала квитанции, выдавала жетоны, объясняла новеньким старикам и старушкам, как укладывать в машину белье, когда засыпать порошок в первый раз, когда во второй. Молодым она ничего не объясняла, молодые сами читали правила, написанные на стеклянной желтой доске зелеными буквами.

Когда какая-нибудь машина выходила из строя, Надежда Ивановна звонила вниз и вызывала механика Колю Маленького. Когда ломался один из барабанов сушилки, она вызывала электрика Колю Большого.

Коля Большой и Коля Маленький подчинялись ей, а она зависела от них. В штатном расписании каждый был сам по себе, а в работе — она была их начальником, а они ее подчиненными. Коля Большой, когда ему надо было отлучиться, всегда обращался к ней и благодарил, если она отпускала. А Коля Маленький, тот даже подхалимничал, приносил весной букетики подснежников, а в конце лета крупные твердые сливы, которые возила ему тетка из совхоза.

Среди посетителей прачечной у Надежды Ивановны были знакомые и даже подруга, с которой она познакомилась на рабочем месте три года назад. Подругу звали Зарой, в ее жилах текла цыганская кровь, и это было видно без объяснения. Круглые золотые серьги болтались, задевая худые Зарины плечи, большие, под тяжелыми веками темные глаза глядели живо и проницательно. Зара родилась в таборе, но девочкой попала в детский дом и выросла в нормальной, оседлой обстановке. Муж у нее был полковником на пенсии. Все белье Зара стирала дома в стиральной машине, а в прачечную самообслуживания приносила только чехлы с кресел. Чехлы стирать часто не было нужды, и Зара иногда заходила просто так, повидать Надежду Ивановну, посудачить с ней.

Выписывая квитанции, Надежда Ивановна оглядывалась, ждала Зару. Вспомнились красивые кольца с синими и красными камнями на Зариных пальцах, золотой браслет с тоненькой свисающей цепочкой, и поверилось, что Зара научит, как распорядиться деньгами, даст такой совет, за который Надежда Ивановна будет век благодарить ее и вспоминать добрым словом. Ведь все эти кольца, браслеты, серьги — это не просто украшения. Это нетленные деньги. Ходи сверкай, красуйся, и ни копеечки не потеряно, все до одной целешеньки — в ушах, на руках, на шее.

Но Зара в тот день не пришла, а пришел Коля Маленький. Пришел без вызова, сел напротив Надежды Ивановны и сказал:

— Я тут посижу, отдохну маленько. Ничего?

— Сиди, — ответила Надежда Ивановна. — Где устал так?

— В химчистке. Четыре вызова, один за другим…

Коля Маленький откинулся на спинку кресла, зевнул и закрыл глаза.

— Не спи, — сказала ему Надежда Ивановна. — Тут спать нельзя. Тут работа. А чтоб тебя в сон не кидало, ответь на такой вопрос. Что бы ты делал, если бы взял да и нашел две тысячи?

— Рублей? — Коля Маленький открыл глаза. — Как это — что бы делал? В милицию бы отнес. Объявление бы написал, к столбу прилепил…

— Такой честный? — не поверила Надежда Ивановна. — Ну, просто хоть в газету о тебе пиши.

— Так две же тысячи, — объяснил ей Коля Маленький, — это же не двадцатка, даже не сто рублей. Может, казенные кто потерял или копил всю жизнь. Человек же может из-за такой потери жизни лишиться.

— Хватит тебе страсти разводить, — рассердилась Надежда Ивановна, — ну, не нашел, а твои это две тысячи: подарили, наследство выпало…

— Две тысячи не надо.

— А сколько?

— Тысячу. Я бы на них путевку туристскую купил. В Японию.

— Что ты там забыл, в Японии? — подозрительно глядя на него, спросила Надежда Ивановна. — Государств много. Почему именно в Японию?

— Хочу.

— А ты объясни.

— Ну, мечта, охота, интересно… это не объяснить.

— Молодой, — вздохнула Надежда Ивановна, — и мечты молодые, несерьезные.

— Почему несерьезные? Сколько людей ездят умных, солидных…

— В том-то и дело, что солидных. Им уже тысячу кинуть — что тебе рубль. Ладно, хватит об этом.

— Нет, не хватит. — Колю Маленького разговор заинтересовал, а тут в дверях появился Коля Большой, и он втянул его в эту беседу, задал вопрос про две тысячи.