Как быть духовным в недуховном мире

Проблема, которую я вижу сегодня, заключается в том, что логика Аристотеля дуалистична, то есть она оперирует двумя противоположными полярностями, между которыми нет ничего. Это чёрно-белое мышление, потому что оно предполагает, что каждый аспект того, как устроен мир, может быть сведён или, по крайней мере, выражен как полярность, которая имеет два варианта: один истинный, а другой ложный. Другими словами, каждый вопрос может быть сформулирован таким образом, что на него можно ответить «да» или «нет».

Закон исключённого среднего говорит, что утверждение либо истинно, либо ложно, потому что оно не может быть одновременно истинным и ложным. Это, как правило, даёт нам упрощённый взгляд на жизнь. Мы стремимся свести каждый аспект жизни к чему-то, что может быть выражено как наличие двух вариантов или, возможно, даже одного варианта. Но что, если некоторые аспекты жизни настолько сложны, что не могут быть сведены к двум вариантам или не могут быть поняты в соответствии с логикой, которая работает только с истинным и ложным? Приведу несколько примеров.

Согласно Аристотелю, у нас есть только два варианта: утверждение либо истинно, либо ложно. Есть определённые аспекты жизни, где эта логика работает хорошо. Например, круг – это круг, а квадрат – это, конечно, квадрат. Что-то не может быть круглым и квадратным одновременно. Можно привести множество других примеров. Что-то движется либо вверх, либо вниз; чёрное или белое, кошка или собака. Аристотель назвал это силлогизмами, то есть утверждениями, которые приводят к бесспорному заключению. Вот самый известный из них, обычно приписываемый Аристотелю (хотя он не встречается в его трудах):

Все люди смертны.

Сократ – это человек.

Следовательно, Сократ смертен.

На примере круга и квадрата сам Аристотель, вероятно, сказал бы:

Круг круглый.

Квадрат не круглый.

Следовательно, квадрат – не круг.

Фигура – это либо квадрат, либо круг, потому что она не может быть и тем, и другим одновременно. И хотя это кажется достаточно разумным, именно здесь мы начинаем видеть потенциальную опасность стремления свести всё к утверждениям с двумя полярностями, двумя вариантами. Кто-то, кто не совсем понимал логику Аристотеля, мог бы заключить, что закон исключённого среднего означает, что каждый аспект жизни может быть сведён к этому дуалистическому взгляду, к простому выбору «всё или ничего» между двумя вариантами. Например:

Круг круглый.

Квадрат не круглый.

Следовательно, форма, которая не является круглой, является квадратом.

Затем этот кто-то (исказив логику Аристотеля в том смысле, с которым последний не согласился бы) создал бы упрощённый взгляд на жизнь, согласно которому все формы являются либо кругами, либо квадратами, между которыми нет ничего. Очевидно, мы знаем, что, когда дело доходит до геометрических фигур, круги и квадраты – не единственные варианты. Есть много других форм, даже таких, которые мы можем назвать «круглыми» – овалы, эллипсы – или многие из более мягких изгибов, встречающихся в природе и в человеческом теле. Другими словами, утверждение, что что-то «круглое» или «квадратное» может быть недостаточно точным, чтобы иметь дело со всеми формами. Кстати датский философ построил форму, названную «супер эллипсом», которая математически представляет собой комбинацию квадрата и круга.

Другой пример – цвета. Мы можем легко определить два противоположных цвета, а именно чёрный и белый. Тем не менее, мы не можем сказать, что чёрный и белый являются единственными вариантами определения цветов, потому что мы знаем, что есть много нюансов, даже смесь чёрного и белого, называемая серым. Итак, если мы не можем свести наши знания о цветах к двум вариантам, чёрному и белому, почему мы иногда думаем, что можем свести человеческие убеждения или мнения к двум вариантам, чёрному или белому, истинному или ложному?

Основное влияние логики Аристотеля в том, что постепенно, в течение последних 2500 лет, в западном мышлении возникла идея о существовании лишь одной истины. Эту идею фактически продвигала католическая церковь, которая считала (и до сих пор считает) себя единственной истинной религией. Около тысячи лет католическая церковь подавляла труды Аристотеля, но в 1200-х годах они были воскрешены Фомой Аквинским, и церковь теперь использовала аристотелевскую логику, чтобы укрепить свои позиции в качестве единственного источника истины. Материализм утверждает, что освободил нас от религиозных предрассудков, но он не освободил нас от идеи, что может быть только одна истина.

Я считаю эту идею самой опасной идеей в истории человечества, и она привела к большему количеству конфликтов и злодеяний, чем любая другая идея. Это заставило некоторых людей развить следующий силлогизм:

Моё мировоззрение – единственная истина.

Любое мировоззрение, противоречащее единственной истине, ложно.

Следовательно, все мировоззрения, которые противоречат моему взгляду, ложны.

А вот и более «продвинутая» версия:

Моё мировоззрение – единственная истина.

Для мира было бы лучше, если бы моя правда была единственной правдой.