Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь

Однажды Эпиктет сказал своим ученикам: «Но написать и прочитать обо всем этом[157] и похвалить читаемое мы в состоянии, а убедиться во всем этом — ничуть. Вот потому-то сказанное по поводу лакедемонян: "В своем-то доме — львы, в Эфесе — лисы вмиг", — и к нам подойдет: в школе — львы, а вне школы — лисы». Другими словами, недостаточно просто признать истинность чего-то. Необходимо осознанно и упорно практиковать это, пока не выработается привычка, то есть пока вынесенное вами на рациональном уровне правильное суждение не станет условным рефлексом. Начиная практиковать стоицизм, вы должны помнить: это — то же самое, что учиться водить машину, играть в футбол или музицировать на саксофоне. Поначалу мы концентрируем внимание на том, что делаем. Мы ошибаемся, терпим неудачи и испытываем разочарование от своей неловкости. Но чем больше мы повторяем движения, тем проще они нам даются и наконец становятся автоматическими. Мы, не задумываясь, жмем на тормоз, когда на проезжей части внезапно появляется человек, передаем пас товарищу по команде, вырвавшемуся из-под опеки чужих защитников, или же в правильном темпе нажимаем некую последовательность клавиш на саксофоне, чтобы извлечь из него красивую мелодию. Истинная философия — это немного теории и очень много практики, и Эпиктет говорит об этом предельно прямо: «Так вот, мы видим, что плотник[158] становится плотником, научившись тому-то, кормчий становится кормчим, научившись тому-то. Так не значит ли, что и здесь вовсе недостаточно желать стать добродетельным человеком, а нужно и научиться тому-то?.. Ведь не рассужденьиц недостает теперь, нет, книги полным-полны стоических рассужденьиц. Чего же недостает? Того, кто будет применять на деле рассуждения, кто делом будет свидетельствовать в их пользу».

Несмотря на то что Эпиктет (совершенно верно) делает упор на практику, древние греки разработали сложную теорию любви и выделили несколько ее разновидностей (некоторые из которых имеют отношение ко второй теме этой главы: дружбе). По греческой классификации, существует четыре типа любви — агапе, эрос, филия и сторге. Агапе мы испытываем, например, к супругам. Христиане считали ее Божьей любовью ко всему человечеству: как выразился Фома Аквинский, любить — значит желать добра ближнему своему. С эросом не все так просто, как вы могли подумать. Да, он связан с сексуальным влечением и чувственными наслаждениями, но, как объяснял Платон в своем диалоге «Пир» («Симпосий»), эрос должен перерастать в понимание внутренней красоты человека, через которое мы начинаем ценить красоту вообще, независимо от ее конкретного воплощения. Филия — это бесстрастная добродетельная любовь, которую мы испытываем к друзьям, членам семьи и к людям, о которых мы должны заботиться, как о самих себе. Наконец, сторге — это любовь к своим детям, а также, что интересно, к своей стране или даже спортивной команде. Сторге — это любовь, которую мы не выбираем[159], она рождается сама по себе и не имеет ничего общего с рассудком или рефлексией.

К сожалению, в большинстве современных языков существует одно только слово «любовь», которое не передает всех этих тонких нюансов и не позволяет отличать чувства по отношению к самому близкому человеку, к детям или друзьям, от того, что мы испытываем, скажем, к своей стране или к Богу. Но независимо от терминологии стоики во всех четырех случаях задавали вопрос, который Эпиктет адресовал несчастному отцу: «Это может быть естественным, но правильно ли это?»

Например, нам часто говорят: мы должны любить свою страну, что бы в ней ни происходило в данный исторический момент. Распространено мнение, что надо преданно болеть за наши спортивные команды, независимо от того, побеждают они или проигрывают. Полагаю, что в обоих случаях речь идет о любви типа сторге, но, согласно стоикам, эти два случая требуют разных подходов. Вышеупомянутая знаменитая фраза о любви к своей стране происходит из двух источников, и их сравнение позволяет понять, почему стоики были правы в своем требовании руководствоваться в некоторых типах любви не только чувствами, но и рациональной оценкой того, что есть правильно, а что нет. Считается, что первым эту фразу произнес в 1816 году американский военно-морской офицер Стивен Декейтер в качестве тоста на торжественном обеде в Вашингтоне: «Моя страна! Возможно, она не всегда права в ее отношениях с другими странами, но права она или нет — это моя страна!» Сравните это с тем, что министр внутренних дел США Карл Шурц произнес в своей речи перед Сенатом 29 февраля 1872 года: «Права она или нет, это моя страна. Если она права, мы поддержим ее в этой правоте, если не права — надо ее поправить».