Как часы

— Всего хорошего, инспектор, — Кэти повернулась и пошла к машине. Выглядела она бесконечно одиноким человеком. Редиваан варил кофе, думая о миссис Кинг. У нее на пальце обручальное кольцо. Тогда почему же она пришла одна? Где же папаша Индии? Редиваан почувствовал, что в нем закипает злость на этого типа. Потом мысли его вернулись к убийце, которого он ищет. Знать бы, кто он! Допустил бы он хоть одну промашку — тогда есть шанс обнаружить Индию еще живой. Но пока этого шанса нет. Редиваан автоматически потянулся за сигаретой и, только не найдя ничего в карманах, вспомнил, что бросил курить. Взяв чашку кофе, он вышел из своего офиса, собираясь стрельнуть сигарету у коллег. Но получил единодушный отказ. Даже затянуться не позволили: ведь на днях он заставил всех своих сотрудников поклясться, что они никогда не дадут ему ни одной сигареты. Он пытался дозвониться до Клэр, но ее телефон не отвечал: наверное, отключила или роуминга не хватает.

Усевшись за свой стол, Редиваан достал две папки. В одной — дело Аморе Хендрикс. В другой — Чарней Сванепоэль. Он готов был молиться, чтобы не появилась папка с делом Индии Кинг. Но молитвой не поможешь. Надежды на благополучный исход почти нет. Редиваан знал, как долго и мучительно умирали эти две девушки. Однако, где это происходило и кто убийца (или убийцы) — здесь никакого просвета. Свидетелей, очевидцев нет. Нет в картотеке и таких образцов ДНК, которые выявила экспертиза. Да и сам характер убийства, его театрализованный стиль малопонятен. Может, это ритуальный обряд посвящения новичка в гангстерскую банду? Или это закодированное послание потаскушкам со стороны, которых развелось слишком много: дескать, не суйтесь на чужую территорию. Здесь все схвачено, и работают только те девушки, которых мы опекаем. Тогда здесь завязан Келвин Лэндман. Он, можно сказать, идеальный кандидат на роль организатора убийств. Этот безжалостный злодей достаточно умен и предусмотрителен, чтобы не оставлять следов. А кто из возможных свидетелей осмелится поддержать обвинение? Да никто! Редиваан знал, что Клэр тоже подозревает Лэндмана, хотя до конца не уверена в своей правоте. Что-то ее смущает. Редиваан развернул записку, оставленную Ритой для Клэр.

«Такую нить используют только очень дорогие флористы. Увидимся в понедельник — Рита».

Клэр все же склонялась к мысли, что Лэндман, возможно, и не причастен к убийствам девушек. Да, он жесток, но не психопат. Его жестокость — рациональна. Она средство борьбы за место под солнцем. И в этом смысле он не подпадает под тип серийного убийцы, который режет людей просто ради удовольствия. И потом — это бутафорское оформление с невразумительной символикой — к чему оно Лэндману. А если кто-то решил припугнуть проституток, почему он избрал уединенный залив Грааффа, а не оживленную Сомерсет-роуд? Наверное, сомнения Клэр не беспочвенные. Редиваан часто работал с ней в одной упряжке и успел понять, что она редко ошибается.

Глава 29

Клэр тяжело было покинуть Редиваана, но ей ничего иного не оставалось, как сесть в машину и гнать по дороге, зажатой между береговой кромкой и зелеными холмами. Ранним воскресным утром шоссе было еще пустынно. Вдали на черных зубцах гор сверкал снег. Клэр сжимала руль так крепко, что костяшки пальцев побелели. Она посмотрела на себя в зеркало заднего вида — морщинки в углах глаз, которые появляются, когда она смеется, потом долго не разглаживаются, даже если ей вовсе не до смеха.

Сегодня, в совместный день рождения ее и Констанции, веселья уж точно не предвидится. Констанция весь вечер будет мерить шагами комнату. Клэр потеряла надежду ее излечить, но оставить ее она не может.

Солнце скрылось за облаками, пошел легкий ласковый дождь. Клэр вслушивалась в завораживающее шуршание щеток на лобовом стекле. Ровно 20 лет назад в их день рождения тоже шел дождь. Тогда Клэр, отчаявшись, что никогда не отделается от присутствия своей близняшки, пошла на серьезный шаг — потеряла девственность.

Дождь усилился.

Клэр сбавила скорость, вспоминая, как нестерпимое желание зажить собственной жизнью заставило ее выскользнуть из пансиона и угодить в объятия Исайи Джонса. Целых три часа она наслаждалась абсолютной свободой, а Исайя тоже наслаждался — ее неопытным телом.

Капли дождя убаюкивающе стучали по стеклам.

Со временем Констанция почувствовала, что и она прекрасно может обходиться без постоянного присутствия сестры. Она воспользовалась тем же потайным ходом, что и Клэр — из окна часовни и в тенистый парк, примыкавший к школе. Ей хотелось сказать сестре, что ей тоже нужно побыть одной и Клэр может поступать, как ей угодно. Но она так этого и не сказала.

А потом однажды ночью Клэр внезапно проснулась, очнувшись от дурного сна, полного тяжелых предчувствий. Они пошли с Исайей в парк и нашли там Констанцию — полуживую, со следами ужасных ран на теле.