Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

Вот так постепенно все и начало изменяться к худшему. И мы у себя в Вычислительном центре и на Физтехе очень скоро почувствовали эти изменения. Приходилось искать новые области для работы. По-другому работать самим и по-другому учить студентов. Ракетно-космическая тематика и в Академии наук начала себя исчерпывать. Это, может быть, было и естественно, поскольку наши работы стали превращаться из поисковых в рутинную инженерную практику. И совсем не был неправ М. В. Келдыш, тогдашний президент Академии наук, когда говорил о необходимости использовать в гражданской сфере весь математический аппарат, те навыки и знания, которые мы приобрели, работая по тематике ВПК. Он призывал нас к новым поискам, хотя, может быть, лучше, чем кто-либо, чувствовал «начало конца».

Послевоенный взлет стал выдыхаться, Система переходила в стационарное состояние, которое мы позднее назовем «застоем». Но это было ее естественное состояние – неисправимое. Вот этого мы тогда не понимали и стремились многое исправить, апеллируя к разуму, к науке. Результаты известны.

Меня все эти изменения касались самым непосредственным образом. Я получил Государственную премию за теорию движения тела с жидкостью – другими словами, за разработку теоретических основ динамики жидкостной ракеты. За асимптотические методы расчета траекторий космических аппаратов, позволяющие обеспечивать устойчивость счета при минимальной ошибке, я был избран членом Международной академии астронавтики. Одним словом, вся моя деятельность и все успехи были связаны с ракетной техникой. А в этой области перспективы масштабных академических исследований становились все более и более проблематичными.

У меня было два пути. Первый – возвращаться в «чистую» инженерию. Второй – искать новые приложения своим силам в академии.

Первый был более простым: в промышленности у меня была хорошая репутация. Кроме того, я получил весьма лестные предложения от Челомея и от Янгеля. Однажды я даже дал согласие. Правда, это было в состоянии сильного подпития.

Янгель в Днепропетровске, в самом городе, имел загородную усадьбу – дом, окруженный довольно большим лесом. Место великолепное, рядом со знаменитым Южным КБ. И вот однажды ранней осенью, которая восхитительна в Новороссии, я был его гостем. Цель приглашения – мой переезд в Днепропетровск. И вот за обильным возлиянием (а у Янгеля все было богатырским – и ракеты, и возлияния) я дал согласие. Но наутро после тяжелого похмелья, после того, как я посидел с группой его ведущих инженеров, стараясь вникнуть в суть задач, я понял, что уже не могу расстаться с той свободой мысли, которая была у меня в академии. Я отказался, понимая, сколь многого лишаюсь, и избрал второй путь.

Келдыш отнесся весьма неодобрительно к моему решению. Оказалось, что мое приглашение в Днепропетровск было его инициативой.

У меня никогда не было с М. В. Келдышем каких-либо особо добрых отношений, но он несколько раз пытался поднять меня на высокие административные ступеньки. И каждый раз я отказывался.

Исследование операций. Гермейер, Беллман, Заде

С начала шестидесятых годов в Советском Союзе – Москве, Ленинграде, Киеве – стали довольно интенсивно заниматься методами оптимизации. Это была своеобразная страница жизни довольно большого коллектива ученых – математиков, инженеров, экономистов, связанная со многими иллюзиями и наполненная разочарованиями. Отыскание оптимальных решений всегда занимало в математике весьма значительное место. Тем более, что довольно много инженерных задач сводилось к проблемам оптимизации. С появлением электронных вычислительных машин в этом направлении открылись новые перспективы. И многим, в том числе и автору этих размышлений, казалось, что работы в области оптимизации, теории оптимального управления, прежде всего, откроют новую страницу в истории государства и не останутся чисто математическими упражнениями. Я не думаю, что это была дань марксизму, поскольку и на Западе увлечение идеями оптимизации было повсеместным.

Традиционно, со времен великого Эйлера, физика, механика, а затем и практика машиностроения были основными «поставщиками» вариационных задач. Однако в конце пятидесятых годов новое поле деятельности было открыто не традиционными интересами чистой математики и рутинной инженерной практикой, а той же ракетной техникой. Вывод на орбиту некоторого груза требует огромных затрат энергии. Поэтому становится весьма актуальной проблема выбора такой траектории стартового участка космической ракеты, при движении вдоль которой с той же затратой топлива можно было бы вывести на орбиту лишний килограмм полезного груза. Первым понял суть этой проблемы Д. Е. Охоцимский. Еще в сорок шестом году он опубликовал работу на эту тему.