Как далеко ты сможешь пройти?

Я хотел, чтобы пробная гонка прошла в условиях, максимально приближенных к реальным. Мы поставили байки на велопарковке, где в день гонки их должно было собраться больше полутора тысяч. Помимо прочего, я договорился с одним своим другом, который управляет центром на Пенритских озерах, чтобы он поставил для меня стул на причале рядом с местом завершения плавательного этапа. От него до велопарковки шла вверх дорожка, равная по длине трем футбольным полям. Я вполне способен прошагать столько без ортезов, но предпочитаю этого не делать. Ортезы и палки для ходьбы я оставил рядом с этим стулом.

Мы с Джонно и остальные парни прыгнули в воду неподалеку от места завершения плавательного этапа. Я не видел смысла плыть весь километр. В конце концов, не плавание должно было стать для меня главной проблемой. Вспомнив свой первый Непин 1986 года, я едва удержался от смеха. В то время я почти не умел плавать, но зато знал, что если окажусь далеко позади всех, то на беговом этапе смогу легко ликвидировать любое отставание. Теперь же плавание было единственным этапом, где я чувствовал себя совершенно комфортно.

Мы проплыли пару сотен метров до причала. Раньше, когда я участвовал в триатлоне как колясочник, Джонно и кто-нибудь еще вытаскивали меня из воды и несли вверх. В этот раз, когда мы подплыли к берегу, он взглянул на меня, словно хотел спросить: «Мне вытаскивать тебя или как?»

— Сам справлюсь, — сказал я.

Я стал подниматься, чтобы пройти вверх по мокрому склону, но затем передумал. Вместо этого я встал на четвереньки. Пара ребят направилась ко мне, чтобы помочь подняться на ноги, но я отмахнулся, показывая, что этого делать не нужно.

— Поверьте, парни, так мне намного легче, — сказал я им. На четвереньках я взобрался на причал, надел ортезы и кроссовки, подхватил палки для ходьбы и сказал:

— А теперь давайте прокатимся.

— Звучит заманчиво, приятель, — сказал Джонно. — Показывай дорогу.

Трасса велоэтапа на Непине уходит от гребного центра, поднимается вверх на дорогу, проложенную вдоль него, а потом на кольцевой развязке поворачивает на север и продолжается по главной дороге, ведущей из Пенрита. В день гонки движение транспорта перекрывают, предоставляя спортсменам право использовать всю ширину дороги, не оглядываясь через плечо на машины. Поскольку у нас такой возможности не было, мы с Джонно ограничились тем, что дважды обогнули главное озеро, то есть проехали около 10 километров. Тремя неделями позже мне придется пройти те же самые два круга пешком. Ехать на велосипеде по ровной дороге было так приятно, словно это не было репетицией перед серьезным испытанием. Весело болтая, мы неслись вокруг озера. Веселье закончилось, когда мы слезли со своих байков.

После того как мы поставили велосипеды на парковке, Джонно озабоченным тоном спросил:

— Ты точно уверен, что хочешь это сделать, Джонни?

— Да. Мне нужно пройти хотя бы один круг, — сказал я.

— Хорошо. Я с тобой, — сказал он.

Я снял велошлем и взял палки для ходьбы, чтобы отправиться назад, от парковки к пешеходной дорожке, проложенной вокруг озера. Начинается она с подъема на горбатый мост, который проходит над озером, соединяющим акваторию гребного центра со старыми озерами, которые находились здесь всегда. Вся система озер образует замкнутую петлю, и старые озера используются как место для разминки. Сам мост, украшенный олимпийскими кольцами, выглядит довольно впечатляюще.

После одного-двух шагов вверх по мосту я почувствовал дискомфорт. Он усиливался с каждым новым шагом. Я понял, что у меня возникла проблема, хотя мы были еще в самом начале дистанции. Даже не глядя на свои стопы, я знал, что на обеих начали расти мозоли. Я не остановился, чтобы снять кроссовки и посмотреть, но чувствовал, что они уже появились.

Мы с Джонно двигались дальше. Он что-то рассказывал, но я не отвечал. Я смотрел прямо перед собой и старался сосредоточиться. «Правая палка, левая нога. Левая палка, правая нога», — говорил я себе снова и снова. Тот счастливый парень, который приехал сюда поразвлечься с друзьями в субботний день, давно исчез. Боль продолжала нарастать. Я изо всех сил старался не думать о ней и продолжал двигаться вперед. Примерно на середине круга Джонно, наконец, поинтересовался:

— Ты все время молчишь, Джонни. У тебя все в порядке?

— Все нормально, — солгал я.

Больше я почти ничего не говорил, пока мы не дошли до конца тропы и не направились к своим машинам.

На последнем повороте первого круга нам повстречался какой-то парнишка на велосипеде, одетый в велоджерси с логотипом John Maclean Foundation, купленное на одной из наших акций по сбору средств.

— Вы Джон Маклин? — спросил он, притормозив и подъехав ко мне.

— Да, — сказал я.

— Я так и подумал, что это вы, — сказал он с улыбкой. — Мне просто захотелось сказать вам, что я слежу за вашей карьерой и вы меня вдохновляете. Спасибо вам за все.

— Нет, это тебе спасибо, — сказал я.

— Вы не против, если я с вами сфотографируюсь? — попросил он.

— Валяй, — ответил я.