Как дела, пятый «А?»

Я тщетно пытался скрыться от назойливой учительницы, сворачивая в незнакомые дворы, прячась в кронах деревьев и ныряя в воду с причудливых мостов, но неизменно нос к носу сталкивался с Зинаидой Егоровной. А как она могла оказаться на крыше двенадцатиэтажки?!

Торопливо спрыгнув оттуда и боязливо озираясь, скрылся в густых зарослях огромной травы и на мгновение успокоился. «Здесь она меня не найдёт!» – облегчённо подумал я и присел на корточки. Но зелёная растительность тут же раздвинулась, как занавес, и прямо передо мной возникло круглое слегка полноватое лицо математички. Я вздрогнул. Лицо затряслось, стало нечётким, как в бабушкиных «плюсовых» очках и приказало почему-то маминым голосом:

– Вставай! Да вставай сейчас же! – следом кто-то довольно сильно потряс за плечо, и я буквально вылетел из шикарной зелени как пробка. Надо мной нависала мама, держащая в руках раскрытый дневник.

– Ма? Так это ты? – изумился я и сразу обрадовался, ощутив, как изматывающий сон уходит, улепётывает без оглядки. – А я тебя не узнал!

– Я тоже тебя не узнаю! Опять за контрольную по математике двойка! В последнее время пошли улучшения – четвёрки и даже пятёрка, я было успокоилась…

Пришлось честно признаться:

– Списал – и получил пятёрку! Хотел тебя порадовать. Отгадай, по какому предмету списывать вообще невозможно? По физкультуре! Там я – первый!

Но мама категорически не хотела быстро успокаиваться:

– Нет, эта ситуация мне совершенно не нравится! А сидеть-объяснять некогда – на работе отчёты. Выход один – придётся заниматься с репетитором!

Мама ревностно относится не только к своей профессии бухгалтера, но и к цифрам вообще: эти маленькие противные шмакодявки для неё – как родные; обожает и знает все их причуды.

– Но сегодня, вроде бы, выходной? – робко предположил я, надеясь, что мама изменит решение.

– Это не имеет никакого значения! – ответила она стеклянным голосом. – Слыханное ли дело?! Пятый класс, а два на три перемножаешь – получаешь пять! – и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы глобального расстройства.

Да, отчёт на работе – дело жестокое. Мама устаёт и от этого часто нервничает; то и дело приходится её спасать от наплывов плохого настроения.

– Ой, ма! Это случайно вышло: просто забыл знак по часовой стрелке повернуть, написал умножение вместо плюса, а так ответ правильный! И, к тому же, Зинаида Егоровна слишком строгая и вообще меня не любит…

Но мама была упряма:

– Уже созвонилась с тётей Каринэ, та согласилась подтянуть тебя по математике.

Я сделал круглые глаза:

– А кто такая тётя Каринэ?!

– Наша дальняя родственница; как говорится, «седьмая вода на киселе». Их «веточка» – несколько семей, переехали из Армении в Россию в девяностые годы, когда на родине было совсем плохо.

– А что такое «седьмая вода на киселе»?

– То же самое, что «по тётке Прасковье двоюродный Максим»! – пропечатала мама таким тоном, и я понял, что поваляться в постели сегодня точно не удастся.

За скоротечным завтраком и в трясущемся от старости автобусе, мама пыталась расплести запутанное кружево многочисленных родственных связей, из чего я вынес, что все люди – братья, и что если сильно постараться, то можно обнаружить свою родню в любой точке земного шара.

– Вот были бы живы твои бабушки – они бы показали наше генеалогическое дерево, сколько там веточек! – сокрушалась мама, пока мы ехали на другой конец города, и пассажиры, сидевшие рядом, незаметно вдохновлялись, кивали головами и дружно подхватывали разговоры о родне, корнях и памяти предков.

– А армяне по-русски говорят? – прервал я мамин нескончаемый поток мыслей и всунул свой животрепещущий вопрос.

– А как же! – воскликнула она. – Сестра Каринэ – тётя Ануш даже преподаёт русский язык, не помню, в какой школе нашего района! Только фамилии учеников всё ещё путает: Симонова по привычке Симоняном называет, Петрова – Петросяном.

«Классно! – восхитился я. – Вот приду завтра в школу и скажу Женьке Губкину: «Привет, Губкян!» А он мне в ответ: – «Шишкян, здорово!»

– А как фамилия тёти Каринэ? – дёрнул я маму за рукав.

– Мкртчан!

– ???

За разговорами дорога показалась не такой длинной, и скоро мы уже стояли у квартиры родственников. Дверь открыла черноглазая тётенька с большим носом и крашенными «под блондинку» волосами. К её пышному телу, одетому в светленький домашний сарафан с двух сторон прицепились две любопытные мордашки, принадлежащие черноволосым, тоже необычно носатым мальчишкам детсадовского возраста. Ребята сначала, как по команде вылупились на нас огромными тёмно-смородиновыми глазами, в которых совершенно невозможно было различить зрачков, а потом принялись негромко хихикать.

– Вартан! Арушан! Вас тут не хватало?! – зычно прикрикнула на мальчишек моя новоявленная тётя и расплылась в улыбке. – Пажалуйте, гости дарагие! Прахадите! Чайку, кофейку?

– Нет, нет, спасибо! – засмущалась мама и подтолкнула меня вперёд. – Это Женьчик. Оставлю его позаниматься, а сама часок пройдусь по магазинам, в будни совершенно ничего не успеваю.