Как делаются революции

Казалось бы, кое-что про описываемую страну мы знаем точно: правил ей триумвират Толстяков. Но так ли это? Начать стоит с того, что никаких «толстяков» попросту не было — при переводе с катурийского в документы весьма кстати закралась ошибка. «Жирными» (в Италии — grasso, в Катурии — grasa[1]) в те годы называли класс купцов и промышленников. Вполне естественно, что простой люд упорно именовал влиятельную троицу «толстяками». Как они на самом деле выглядели, увы, сейчас понять уже невозможно. Достоверно про них известно только одно: это олигархи, владевшие большим количеством ресурсов. Первый Толстяк так и говорит взятому в плен Просперо:

«Всё принадлежит нам. Я, Первый Толстяк, владею всем хлебом, который родит наша земля. Второму Толстяку принадлежит весь уголь, а Третий скупил всё железо. Мы богаче всех! Самый богатый человек в стране беднее нас в сто раз».

«Трёх Толстяков» несколько раз экранизировали и ставили на сцене, и в разных версиях роли Толстяков различаются. В фильме Алексея Баталова (1966) их называют «величествами»-скорее всего, это регенты при принце Тутти. Когда же сам Олеша написал пьесу-адаптацию, в ней троица стала Генералом, Мельником и Кардиналом. Так обычные олигархи превратились в символы военной, гражданской и церковной власти.

Для экранизации нужны были такие Толстяки что даже Моргунову пришлось набирать вес

Что ж, картина до боли знакомая. Но что же это за такая страна XIX века, в которой правит не монарх и даже не президент, а магнаты — да не один, а целых трое? Можно вспомнить про выборные традиции Венеции или Генуи, но куда более простым и очевидным выглядит другой ответ: Толстяки на самом деле вовсе не были правителями. И действительно, мы не найдём почти ни одной сцены, где они принимают какие-то государственные решения. Разве что в вопросах суда и казни они порой довольно неуверенно пытаются отдавать приказы — но истинный уровень их осведомлённости хорошо виден в диалоге с Просперо:

— Скажите пожалуйста! — обиделся второй Толстяк. — И что же мы должны видеть?

— Спросите ваших министров. Они знают о том, что делается в стране.

Государственный канцлер неопределённо крякнул. Министры забарабанили пальцами по тарелкам.

Настоящие представители власти в книге всё-таки есть — правда, в основном они предпочитают держаться в тени. Если задуматься, фигура государственного канцлера выглядит смутно знакомой: в других мирах и эпохах точно такими же незаметными казались Витинари, Мизинец с Варисом, Бургомистр из города, где правил Дракон… Толстяки влиятельны, но всё-таки к нужным политическим решениям их подталкивает именно негромкий голос серого кардинала. Обратите внимание на застольную беседу из той же сцены:

— Через час на Площади Суда начнётся казнь, — сказал Первый Толстяк.

— Первым, конечно, казнят оружейника Просперо? — спросил кто-то из почётных гостей.

— Его не будут сегодня казнить, — ответил государственный канцлер.

— Как? Как? Почему?

— Мы пока что сохраняем ему жизнь. Мы хотим узнать от него планы мятежников, имена главных заговорщиков.

Между прочим, о судьбе канцлера во время штурма дворца нам не говорят ни слова.

Петергофские конюшни, изображавшие в экранизации замок Трёх Толстяков, строились примерно в те же годы — с 1848-го по 1855

Конечно же, остаётся ещё наследник Тутти. Наследником его именуют упорно и последовательно — вот только обоснование для ЭТОГО довольно странное. Толстяки, не имевшие детей, похитили какого-то ребёнка из родного дома, а потом ещё и пытались вживить ему железное сердце. Чистая фантастика! Понятно, что наследники бывают прежде всего у династий — жаль только, что другие представители семьи в книге не появляются. По тексту сказки можно даже восстановить их фамилию. Подсказка скрыта в послании учёного Туба: