Как делать погоду

Причину расстройства Алексей Груздев тут же поспешил сообщить мне. Он, видимо, считал своим долгом донесение разнообразных сведений о своей жизни до окружающих. Чтобы все вокруг были в курсе, что с ним происходит. Я узнал, что дела редакции из рук вон плохи. «Индюк», легендарный сатирический журнал, выходивший в былые годы тиражом более 5 миллионов экземпляров, печатное издание, некогда имевшее особый вес, ныне всеми забыто, незначительно, непопулярно. Последний, кто приходил в журнал насчет рекламы, запутавшись в проводах сканера, упал и сломал ребро. С тех пор по поводу рекламы никто не приходит. В редакции два раза в неделю заведены специальные летучки, цель которых – совместно призадумавшись, понять, что стряслось с журналом, кто сглазил и сбил его с пути. За три месяца летучек высказывались самые разные предположения. Старейший карикатурист, заставший «Индюка» еще в расцвете, утверждал, что во всем виноваты кондиционеры, которых в редакции никогда не было. И не будет. И обогревателей – тоже. «Потому что, – бубнил карикатурист, – это, видите ли, идет в разрез с концепцией журнала. Сатира и кондиционеры, сатира и обогреватели, – все сильнее заводился карикатурист, – по мнению руководства, противоречат друг другу и являются заклятыми врагами. А на самом деле надо бы их поставить, а то зимой будет собачий холод». После летучки главный редактор посчитал своим долгом отправить карикатуриста в неограниченный по времени отпуск, сказав: «А катись-ка ты, Степаныч, к своим кондиционерам. Вали-ка ты к обогревателям своим». Тем не менее в июле, когда была страшная жара, всей редакции хотелось удавиться. Именно в то время Алексей Груздев завел у себя в кабинете семикилограммовое стеклянное око от сглаза и стал носить на руке браслет из череды стеклянных глазков. Но око и глазки мало помогали. Сейчас, замерзая, заместитель главного редактора и специальный корреспондент журнала начали регулярно отогреваться коньяком. Потому что заместитель главного редактора, тот самый встревоженный пятидесятилетний человек, ворвавшийся в кабинет и ждущий ответа насчет Молдавии, был поэтом. Как всем пятидесятилетним людям и поэтам, ему не хотелось работать в холоде. Напротив, его тянуло в Индию, на берег океана, в хижину к горячим разноцветным женщинам. Из-за этого с лета легендарный журнал стал плавно идти ко дну. Тем не менее Алексей Груздев не собирался сдаваться. Он был уверен, что дело спасет какая-нибудь сенсация. Или серьезный информационный повод.

– Вот вы, молодой человек, хоть догадываетесь, что такое информационный повод, – прервав сетования, резко спросил он, будто мы находимся на выпускном экзамене, и сейчас решается моя судьба.

– Ну да, – вяло бросил я, припоминая что-то из Алениной болтовни про празднование Нового года на радиостанции, когда они там обсуждали, кто с кем спит.

– Очень хорошо! Так вот, – взвизгнул главный редактор, поверив, что насчет информационного повода я в курсе, – ничего такого и в помине у нас не было. Ни сенсации. Ни повода. С другой стороны, мы же не газетчики. И не всякая там глянцевая шушера. Мы решили поступить иначе, найти тему. Не мелкотемье, а тему! Посвятить ей номер. Выдать зигзаг, понимаете. Мы посчитали… я посчитал, что отныне журнал «Индюк» должен быть впереди всех. Мы подумали, что начнем потихоньку делать погоду, задавать тон. И это нам удалось. В смысле тема возникла и нашла нас сама. Я вообще глубоко убежден, что искать ничего не надо, ведь все, чего мы сильно хотим, находит нас само. – Прошептав эту мудрость, главный редактор прислушался к благоговейной тишине кабинета. Искоса присмотрелся, какой эффект его изречение произвело на меня. Решительно вмял очередной окурок в треугольную тарелочку с орнаментом из пляшущих индюшат и, неожиданно переключив режим, продолжил тоном радиоведущего, начитывающего детям сказку на ночь:

– Дело в том, что на юго-западном отшибе красавицы Европы, во втором часовом поясе, в междуречье Днестра и Прута лежит загадочный край, заколдованная страна Молдавия. Непостижимая уму и сердцу русского человека. А иноземца – тем более. Вроде бы все в этой стране изначально есть. Упрятано, вплетено, вложено в нее и теперь таится в ожидании обнаружения. И в то же время ничего в этой стране нет. Потому что все, что туда было упрятано, вплетено и вложено, как ни старались, никто не сумел найти. Те, кто бывал в Молдавии, уверяют, будто и время там застыло, призадумалось и упрямо ожидает чего-то. А все остальное и подавно там замерло: ветер, речные волны, рыбы в воде, птицы в полете. И люди, которые остались в заколдованной стране, а не разъехались по всему миру на поиски счастья, процветания и вечной молодости, пьют домашнее вино на своих кухнях. Высматривают кого-то. И ждут. Сами не понимая, чего.

В этот момент заместитель главного редактора, встревоженный пятидесятилетний поэт, окончательно потеряв терпение, трагически прорычал:

– Леш, это на три часа. Дай я расскажу!

– Нет, сегодня я буду краток! – глухо возразил главный редактор.