Лето было в самом разгаре. Стоял полуденный зной, но духота не ощущалась. Густая листва деревьев, маленькие фонтанчики, бьющие во многих уголках сада, насыщали воздух влагой. Птицы перекликались редко и как бы нехотя. Нос щекотал тонкий аромат роз, усиленный жарой.
Нянюшка перегнулась через подоконник, долго вглядывалась в глубину сада, затем наконец крикнула: «Ева! Ева!» Между розовых кустов мелькнуло белое платье девушки. Еще минута, и перед Нянюшкой предстало прекрасное создание. Что еще лучше может создать Творец, чем молодость, красоту, нежность, любовь? Ева подросла, похорошела. Стройную фигуру с тонкой гибкой талией облегал сарафан со сложным орнаментом по подолу и рукавам кофты, напоминающим старинные письмена.
Мягкая удобная обувь делала походку легкой и плавной одновременно. Золотые волосы доставали до самого пояса. Глаза светились лучезарным сиянием. Легкая улыбка чуть растягивала нежный чувственный рот. Легкий румянец щек довершал эту прекраснейшую картину чистоты и юности.
«Да, Нянюшка, я слушаю тебя!» – необычный, бархатистый тембр голоса завораживал слух. «Господи, как хороша! Настоящая невеста! А расставание так скоро, – вдохнула Нянюшка, и слезы непроизвольно навернулись на глаза. – Возьми же себя в руки! Ты опытная нянька. Это происходит каждый месяц, и ты к этому должна привыкнуть, – корила себя Нянюшка и уже окрепшим голосом проговорила строго: – Ева, быстро обедать! Все подружки уже за столом, а ты все мечтаешь, в облаках витаешь. После обеда пойдешь к батюшке Гипофизу. Пора спускаться с небес на землю».
Нянюшка как будто бы и ворчала и вид строгий делала, а сама любовалась девушкой. Глядя на Еву, она ощущала, что сама жизнь одаривает улыбкой, теплом и лаской.
Гипофиз, задумавшись, сидел в своем большом любимом кресле. Вот так каждый раз из месяца в месяц, из года в год отправляет он молодых девушек в неизвестность. У кого как сложится судьба, кому как повезет, ему станет известно через некоторое время. Пока же он ждет очередную избранницу, чтобы сказать слова напутствия. Мельком взглянув на стоявшую уже некоторое время молчаливо девушку, отметил про себя: «Действительно, как говорила Нянюшка, хороша!» Гипофиз поднялся и неторопливо зашагал по зале. Каждое слово его было веско и значимо. Ева поняла, что судьба ее решена, никто не оставит ее в родительском доме. Ее время пришло, и надо идти. Так определено…
Гипофиз подошел к Еве, отечески обнял за плечи, чмокнул неуклюже в щеку и слегка подтолкнул к выходу.
В доме стояла суета. Делались последние приготовления. Подружки то и дело мешались под ногами со своими глупыми вопросами: «Ева! Тебе расческу положить? Ева! Какое платье ты наденешь? Ева, во сколько завтра будешь вставать? А письмо нам напишешь?»
Ева, как потерянная, бродила по дому, всем приветливо улыбалась, что-то отвечала на вопросы, а в мыслях была далеко от всей этой домашней неразберихи. Что ее ждет? Никто ничего не объясняет. Нянюшка вообще последнее время не разговаривает. На вопросы отвечает невпопад, мол, сама на месте разберешься. «Ну и пусть ничего не говорят! Пусть сами бегают, готовят, собирают, шьют! Пойду в сад, посижу у кустов роз».
