Как Ельцин преемника выбирал

Так думал корреспондент, поднимаясь на второй этаж Дома книги на Новом Арбате, заинтригованный радиообъявлением о встрече с одним из видных представителей «литературы факта» в современной России. Когда он подошел к столику, Зенькович в окружении книголюбов развивал мысль, столь удивившую меня своей неожиданностью.

Бурт приводит мои слова, записанные на его диктофон. Почему я люблю смутные времена? Потому что они рай для писателя. Нет повелевающего голоса сверху, каких героев считать любимыми, а каких нелюбимыми. Нет требований стать в своих оценках и выводах на чью-то сторону. Ну, как не воспользоваться предоставленной возможностью и не попытаться — пусть даже торопясь, порой клочковато — хотя бы частично восполнить недостающее звено в понимании недавнего прошлого?

«Пока не отнята беспристрастность в оценках?» — вступил в беседу корреспондент, когда очередь за автографами слегка поредела.

Конечно. Настоящая история не допускает деления героев на любимых и нелюбимых. Когда восхищались Лениным, это была не история. Когда сегодня ругают Сталина, это тоже не история.

«А что же тогда история?» — спрашивает журналист и приводит мой ответ, правда, в сокращении. История, на мой взгляд, это, прежде всего, понимание того, что каждый герой, каждый государственный деятель — отражение своего времени. Понимание того, что ими двигало.

«Но ведь история всегда ангажирована, это политика, обращенная в прошлое. Царь, к примеру, был главным цензором „Истории Государства Российского“ Карамзина. Петр Первый лично контролировал, как придворные дьяки описывали его походы. Возможны ли сегодня беспристрастные книги?» — задает вопрос Бурт.

Ответил, что стремлюсь писать именно так. Пожалуйста, вот книга «Маршалы и генсеки» с подзаголовком: «Интриги. Вражда. Заговоры». От Фрунзе до Ахромеева. Впервые исследуется вопрос о том, вели ли советские полководцы закулисные интриги против штатских генеральных секретарей. Стремился ли в военные диктаторы Жуков? Готовил ли заговор против Сталина Тухачевский? Почему расстреляли Берию? Здесь нет ни грана предвзятости. Долго не мог найти издателя. Осмелился выпустить «Русич», вышли уже три тиража.

«„Русич“ — это, кажется, смоленское издательство? — показывает свою осведомленность интервьюер. — А московские что-нибудь ваше выпускают?»

Рассказал, что с московским издательством «Олма-пресс» у меня долговременный контракт. Они уже выпустили три моих книги. «Вожди и сподвижники» имеет подзаголовок: «Слежка. Оговоры. Травля». Это о борьбе за лидерство в высших эшелонах власти СССР. Книга раскрывает закулисные страницы никогда не афишировавшихся личных взаимоотношений между членами высшего партийного и государственного олимпа. Вторая — «Тайны уходящего века». Была ли альтернатива Горбачеву в 1985 году, причины бунта Ельцина в октябре 1987 года на пленуме ЦК КПСС, детали Беловежского соглашения 1991 года. И третья — «Покушения и инсценировки. От Ленина до Ельцина». Это — о террористических актах против первых лиц государства.

«Ваши книги изданы в серии „Досье“. Этим вы подчеркиваете документальный характер своих произведений?»

Да, я готовлю читателя к тому, что мои вещи основаны на архивных материалах, в них нет места ни домыслу, ни тем более вымыслу. Стараюсь насытить книги подлинными документами — есть даже сделанная кремлевским врачом Лидией Тимашук электрокардиограмма больного сердца члена Политбюро Андрея Жданова. Это о пресловутом деле «врачей-убийц».

И еще один вопрос: не идут ли архивные источники в ущерб занимательности изложения? Ну, это уже судить читателям.

В заключение блиц-интервью Бурт попросил написать пару строк для читателей его газеты. «Вашим почерком». Я написал: «Арбат весь соткан из тайн». Эти строки воспроизведены в газете.

И послесловие. «Дома несколько дней изучал приобретенные в тот день книги Николая Александровича с его автографами. Убедился, что эти тома переворачивают привычные представления о событиях недавнего прошлого. В каждом сюжете — загадка, тайна, неизвестные подробности: читается на одном дыхании. Получил ответ и на последний свой вопрос — архивные источники не перегружают, а лишь усиливают достоверность событий.

В магазине на Новом Арбате позже мне сказали, что после встречи с писателем приходило немало людей в надежде получить его автограф — видно, многим захотелось приобрести серьезную, источниковедческую литературу. Но писатель уединился и до мая не намерен прерывать затворничество. Он снова остался наедине со своими героями.

Исключение он сделал для нашей газеты, расписавшись для ее читателей и тех, кто не сумел получить автограф на встрече в Доме книги на Новом Арбате».

* * *

Обращение Сергея Михалкова к мэру Лужкову против попытки МГТС ввести повременную оплату телефонных разговоров помогло москвичам отстоять свое телефонное право.