Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

Например, авиапутешествие на Гавайские острова. Вот уж поистине, без меня меня женили. Позже, однако, выяснилось, что на эти острова летал Алференко, но никак не Борис Николаевич. Мы попросили Ярошенко разобраться со счетами, что, однако, не помешало Гаррисону пустить утку о каких-то баснословных расходах Ельцина. Этим он фактически поддержал Дзуккону, хотя на пресс-конференции в Нью-Йорке отрицал выпады итальянского журналиста. Гаррисоновскую информацию тут же подхватила партийная пресса – газеты «Гласность» и «Голос Тушина», ряд изданий на периферии – и начали на все лады раздувать скандал. И вот тогда мы стали задумываться – а не была ли поездка Ельцина в США кем-то отрежиссирована? И какую роль при этом играл Фонд социальных изобретений, поддержанный Генсеком? Какую роль при этом играл сам Алференко, который заведовал Фондом и еще два с половиной месяца (после отлета из США Б.Н.) разъезжал с Гаррисоном по Америке? Бросалось в глаза, что все нападки на Ельцина опять ложились в один и тот же «квадрат»: как раз была пора выборов и у кого-то снова возник большой «спрос» на дискредитацию главного лидера демократической России. Ради справедливости надо сказать, что партия и ее вожди не ошибались, нюх их почти не подводил – они чуяли в Ельцине волкодава, неутомимого охотника на них. И спешно искали подходящее оружие, чтобы садануть ему под лопатку. Впрочем, действовали они четко и оружие выбрали по времени: давили на психику избирателей, мутили воду – авось поймается рыбка.

Прослеживается плотное сцепление «случайностей»: Дзуккона – газета «Правда», Гаррисон – десятки партийных газет… И когда пристрелочные залпы были сделаны, началась настоящая массированная «артподготовка» из самых тяжелых стволов. Я имею в виду телевидение, имеющее столь колоссальное воздействие на умы людей. Его-то как раз и подключили идеологи со Старой площади как ударную силу в борьбе с Ельциным. Для них ведь было предельно ясно, что Ельцин, как по накатанной дорожке, пройдет в народные депутаты России, а «оттуда», вероятнее всего, – в председатели парламента. Он мог хоть сто раз быть депутатом Союзного парламента, но это было «не больно», настоящая трагедия для «руководящей» – если Ельцин оттяпает Россию. Тогда, прикидывали номенклатурщики, от него пощады не жди… Но, мне кажется, хотя коммунисты и понимали, в какую «рулетку» играет Ельцин, они все же сминдальничали, не проявили должной большевистской твердости и как-то вяло прореагировали на опасность. Но, возможно, по-иному просто уже не могли: за годы безраздельного владычества над страной, подрастеряли упругость мышц, как-то подразмякли на сытых харчах, а потом эта всеобщая «философия» шапкозакидательства и советский «авось». И в итоге, какое-то странное оцепенение захлестнуло партократов. Иначе, чем еще объяснить тот факт, что все «мероприятия» против Бориса Николаевича в конце концов оборачивались не в ущерб ему, а наоборот – повышали его популярность. Правда, здесь видится и другой расклад. Кому-то, видимо, из правящей верхушки было на руку – не добивать Ельцина до конца, а, помяв бока, оставить его в другой берлоге с другим медведем – Горбачевым. Ведь Михаил Сергеевич уже не был для ЦК милым, подающим надежды новичком образца 1985 года. Он уже считался настоящим разорителем железных рядов партии, без устали раскладывающим свой «пасьянс». И кто-то на это сильно рассчитывал: пока Горбачев выясняет отношения с Ельциным, никуда Система не денется, а будет по-прежнему цвести и пахнуть…

Когда мы уже вышли на работу, Ельцину позвонил председатель Гостелерадио Ненашев и сказал, что Центральное телевидение собирается показать фильм о поездке Б. Н. Ельцина в США. Было это 27 сентября. Борис Николаевич спрашивает у звонившего: «Какой фильм телевидение собирается показывать?» Вроде бы ничего «по его линии» не снималось. Но, оказывается, речь шла о его выступлении в институте Д. Гопкинса в Балтиморе. Я был свидетелем того телефонного разговора, и он тогда не вызвал особых сомнений. Да и Ненашев мне казался порядочным человеком. Однако я глубоко заблуждался.

На следующий день Борис Николаевич проводил заседание своего Комитета по архитектуре и строительству, а мне поручил связаться и уладить дела с телевидением. По правительственной связи я позвонил Ненашеву, представился и попытался выяснить – есть ли возможность предварительного просмотра телематериала, который ТВ собиралось показывать. Но Ненашев вместо дела начал нести какую-то ахинею. Мол, еще не успели сделать копию, да и вообще, сказал он, зачем «вам, смелым людям, устраивать предварительные просмотры?». То есть он имел в виду нас с Борисом Николаевичем. Потом, правда, согласился с нашими требованиями и предложил моему шефу приехать на студию, чтобы просмотреть видеопленку.