Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

Вечером того же дня мы отправились в аэропорт, где нас уже ждал частный самолет, принадлежащий владельцу миланского издательства «Леонардо» Леонардо Мондадоре. И через три часа шасси небольшого самолетика коснулось бетонки аэропорта. Ранний вечер, небольшое интервью у трапа самолета, и нас везут в гостиницу «Класс отель». Но название явно не соответствует его «внутреннему содержанию». Мы делаем для себя маленькое открытие: и в старушке Европе существуют плохие гостиницы – откровенно грязные, без должного комфорта. Потом мы узнали, что в Милане в это время проходил какой-то конкурс красавиц, и все отели были забиты до отказа. Но это, разумеется, не главный штрих нашей поездки на «Апеннинский сапог».

Мондадоре – миллионер. У него хороший большой дом, престижный офис. Но ужинали мы с ним в типично итальянском ресторанчике, куда он нас пригласил. Это надо было видеть! Настежь открытые двери – заходи, кто хочет. И вот местный миллионер со своим русским гостем запросто проходят в кабачок и занимают привычный для завсегдатая столик. Вокруг ходят, смеются, кричат, поют миланцы и многочисленные гости. Дым стоит коромыслом. Но атмосфера непринужденная. Никакой чопорности, никакого снобизма.

Сидим, ждем заказа. Я предвкушаю нечто «сугубо итальянское». Зашла ничем не бросающаяся в глаза пара – муж и жена. Оказалось, что это директор знаменитого «Ла Скала» со своей супругой. Они частенько наведываются в этом ресторанчик и не столько даже из-за его неповторимой кухни, сколько из-за неповторимой атмосферы.

Когда директор театра узнал, что поблизости с его столиком сидит «русский Ельцин», сразу же пересел к нам.

Само собой, мы ели знаменитые спагетти, пили прекрасное белое вино, попробовали пиццу, бараньи колбаски. Все ароматно и само просится в рот. Наш миллионер мог позволить себе пригласить гостей в дорогой ресторан, но тогда мы бы лишились столь непосредственного удовольствия: посидеть в национальном ресторанчике с неповторимым итальянским колоритом…

Мы позвонили в Москву, и Наина Иосифовна сказала, что 11 марта Пленум ЦК, а 10-го числа – Президиум Верховного Совета СССР.

На следующее утро – встреча в офисе Леонардо Мондадоре с журналистами. Нигде нас пресса так не встречала… Впрочем, это и объяснимо: позади осталась часть Европы, где нашей поездке сопутствовала неплохая реклама. Затем в честь Б.Н. Ельцина был устроен званый обед, на котором присутствовал советский консул Ступишин (в США визит Б.Н. Ельцина наше посольство почти проигнорировало). Борису Николаевичу вручили Знак почетного гражданина Милана. После прогулки по городу посетили «Ла Скала» однако, в тот день представления там не было – просто ознакомились с интерьером, подышали воздухом, которым дышал великий Карузо.

В пятницу, девятого марта, в Милане резко ухудшилась погода. Пошли дожди с сильными порывами ветра. В аэропорт мы опоздали, и когда наконец туда добрались, оказалось, что регистрация уже закончилась. Наши места заняли другие пассажиры. Потребовалось огромных трудов и сноровки Эндрю, чтобы с помощью директора аэропорта улететь из Милана.

Мы летели в Париж! Да, в Париж – город грез, романтики, центр европейской цивилизации. Я очень волновался. Наверное, всю жизнь мечтал о Париже, считая свои мечтания абсолютно бесплодными фантазиями… В 10.30 мы уже вступили на французскую землю. Нас встречали сотрудники нашего посольства и глава издательства «Кальман Леви» Алан Ульман.

Разместились в «Гранд отеле», почти в самом центре Парижа, в апартаментах высшего класса, пребывание в которых, кажется, обязывает к чему-то возвышенному, необычному. Стали готовиться к выступлению Б.Н. Ельцина на телевидении. Несколько неожиданно он стал участником теледуэли с диссидентом Александром Зиновьевым, автором книги «Зияющие высоты» и только что вышедшей «Катастройки». Предстояла совместная презентация.

Зиновьев с первых минут повел себя в отношении Ельцина весьма агрессивно, назвав его партийным функционером и сказав, что, дескать, от Горбачева Ельцин ничем не отличается. То, что Зиновьев не в ладах с большевизмом, ни для кого не секрет, но вот то, что этот талантливый человек окажется брюзгой и «великим» демагогом, для меня было откровением. Мишель Пилло, который вел эту передачу, отозвался о Зиновьеве в том же духе, что этот человек страшно на всех обижен, до болезненности самолюбив, высокомерен. Зиновьева больше всего возмущало, что Ельцина причисляли к демократам. Единственным «настоящим» демократом он считал только самого себя… И если Зиновьев суетился, злобствовал, то Борис Николаевич, взяв себя в руки, на вопросы отвечал лаконично и предельно точно. Он понимал, что в такой накаленной, недоброжелательной атмосфере вести развернутую дискуссию бессмысленно.

Но как бы там ни было, встреча оказалась живой и вместо запланированных полутора часов продолжалась более двух. После нее многие говорили, что Ельцин завоевал у зрителей большие симпатии, хотя сам Борис Николаевич после этой «теледуэли» чертыхался.