Как Ельцин стал президентом

Мы, окружение Бориса Николаевича, заранее готовились к его юбилею, и он сам тоже волновался — как лучше организовать праздник. Его помощники, и я в их числе, решили сделать ему сюрприз. Но ведь известно, что сам процесс дарения подарков заключает в себе намек на степень близости людей, симпатии «по рангу» или «по душе», на близость или отдаленность кресел и т. д. И здесь, по-моему, самое время коротко представить двух моих коллег — помощников Бориса Николаевича.

Да, я работаю с Ельциным со дня его прихода в Госстрой — чуть больше трех лет. И на протяжении двух лет я был у него единственным помощником. Когда Борис Николаевич работал первым секретарем МГК, его помощниками были Илюшин и Царегородцев. Когда-то оба занимали посты секретарей райкомов Свердловска и оттуда пришли на работу в обком партии в качестве помощников первого секретаря свердловского обкома партии, в должности которого и состоял тогда Ельцин. В Москву их пригласил Борис Николаевич. После того, как Ельцин ушел в отставку, Илюшин работал в аппарате ЦК КПСС, а Царегородцев — в Академии народного хозяйства, а затем — в Монголии.

После того, как Ельцина избрали Председателем Верховного Совета России, он снова пригласил на работу Царегородцева, только что вернувшегося из Монголии, и чуть позже — Илюшина.

Это очень толковые, грамотные люди, оба моложе меня на десять лет, их связывают с Б.Н. Ельциным давние и, наверное, более прочные товарищеские узы.

И вот, когда мы готовились отметить юбилей шефа, мои молодые коллеги вспомнили, что у них сохранились все выступления Бориса Николаевича, начиная со Свердловска и кончая работой в МГК партии. Им пришла в голову неплохая мысль — собрать все эти документы в отдельные тома и красиво их переплести. Кое-какой архив сохранился и у меня, и, «сложившись на троих», мы стали готовить юбилейный подарок.

Текст отпечатали на машинке, подобрали редкие фотографии, вырезки из газет, дружеские шаржи, и в итоге получился «капитальный труд». Была даже глава, в которой прослеживались очень сложные, а порой просто драматические взаимоотношения Б.Н. Ельцина с М.С. Горбачевым.

Готовились к 60-летию своего знаменитого земляка и его однокашники по Уральскому политехническому институту, с которыми традиционно (раз в пять лет) обязательно бывали встречи. (Однажды, когда шла кампания по выборам в народные депутаты России, я вместе с Борисом Николаевичем и Наиной Иосифовной присутствовал на такой встрече. Это настоящее братство людей, проживших разные жизни, но объединенных романтикой молодости, чего уже ни за какие деньги и посты не вернешь… Такие встречи по «терапевтическому» воздействию на душу, наверное, не уступают исповеди…)

Борис Николаевич хотел избежать любого намека на официальность и потому свой юбилей решил отметить гденибудь за городом, поближе к природе и без «именитых генералов». Он не стал приглашать сановников, а ограничился списком наиболее близких людей.

Отмечали день рождения в Подмосковье, в одном из пустующих пионерских лагерей, за использование помещений которого Ельцин заплатил, естественно, свои деньги.

Стоял прекрасный зимний вечер, градусов 18 мороза, кругом глубокие, девственной белизны сугробы. Борис Николаевич перед тем, как произнести тост, сказал несколько лестных слов в адрес собравшихся, поблагодарил, к каждому подошел отдельно, и все позвенели бокалами… А дальше — как обычно. Как обычно в веселой, близкой по духу компании. Тамадой избрали Юрия Рыжова. И он тонко, с добрым юмором дирижировал застольем. А оно было легкое, жизнерадостное, с массой искрометных шуток и баек, остроумных тостов, воспоминаний..

Друзья Бориса Николаевича по институту удивили и до слез рассмешили всех нас и самого юбиляра. С таинственным видом они вынесли и поставили на стол коробку и извлекли из нее полуметровую фигурку человека. Сделана она была из дерева, и чувствовалась искусная рука резчика. Но главный сюрприз нас ждал впереди. Под общее веселье кто-то из уральских ребят подошел к фигурке и сказал: «Вот я сейчас, Борис, тебе ка-а-а-к врежу по челюсти, и посмотрим, что с тобой будет…» И нанес удар по… А тот лишь слегка покачнулся, но не упал. Еще раз ударили его, и он опять не упал. И тут мы все поняли, что это неваляшка — символ стойкости. Человечек — копия Бориса Николаевича. Его били со всех сторон, но он все равно не падал, а лишь приобретал еще большую устойчивость…