Как если бы я спятил

Иногда я работаю в саду с Миланом. Милан — толковый, общительный парень. Из Боснии. Получив в Голландии высшее профессиональное образование, он заведовал хозяйственным отделом в какой-то крупной компании (не помню точно в какой). Он был без ума от своей подружки, но вот подружка оказалась не подарок. С ярко выраженным собственным мнением. И однажды вечером от него ушла. В тот вечер Милан, в рот не берущий спиртного, решил пойти выпить пива. Сначала его не хотели пускать в кафе, но он сумел уломать хозяина и через какое-то время уже сидел за стойкой бара. После нескольких выпитых кружек он с кем-то повздорил. Из-за подружки. Больная тема. Всю вину, понятное дело, свалили на него, припомнив вдобавок его препирательства у входа.

— Дебоширить езжай к себе на родину, — сей аргумент задел одинокого на тот момент Милана за живое. Он пригрозил хозяину разбитым стаканом (дурацкая идея), завязалась драка, в результате которой Милан неловким движением саданул острием стакана по шее завсегдатая кафе.

Милана арестовали за применение насилия и покушение на убийство, но через неделю отпустили до начала судебного разбирательства. Вернувшись домой, он обнаружил на коврике в прихожей письмо от своей уже бывшей подружки. Из-за нее одни неприятности, подумал Милан, и решил сжечь письмо прямо на коврике. Эта акция, однако, вышла из-под контроля, так как Милану не удалось потушить свой безобидный пожар. Соседка снизу оповестила пожарников, и Милана снова арестовали по обвинению в поджоге. Применение насилия, покушение на убийство и поджог. В общей сложности обвинений достаточно для направления человека в психиатрическую больницу специального типа с интенсивным наблюдением. Точка.

21

Со Стефом я учился в средней школе. По пятницам мы обычно прогуливали уроки. Начинали расслабляться около полудня в кафе и заканчивали всегда в одной и той же дискотеке уже под утро следующего дня. Мы напивались в стельку, без всякой на то причины. Стеф был страшным задирой, и в один из вечеров это плохо кончилось. Он столкнулся с таким же задирой, как он сам, и они подрались. Вышибала принялся разнимать двух сопляков. Стеф держал в руке разбитый стакан (дурацкая идея) и вмазал им по шее охранника.

Полицию вызывать не стали; отец Стефа был членом муниципального совета. Стефа отправили домой. На следующей неделе вышибала (с исполосованной и туго перевязанной шеей) отозвал Стефа в сторонку и хорошенько его отколошматил (у каждого вышибалы припасен для таких случаев карманный фонарик, который лишь изредка используется по назначению). Трехмесячный запрет на появление в дискотеке явился ему наказанием. Точка.

Другие обстоятельства, другая ситуация? Не берусь судить. Кто определяет в конечном итоге, что нормально, а что нет, и почему те или иные события принимают тот или иной оборот?

22

Судебное заседание по моему делу, назначенное на осень 2006 года, закончилось весьма плачевно. Моими адвокатами были Флип и его коллега по уголовным делам. Перед заседанием у меня в голове уже разыгрывался эффектный спектакль в американском стиле. Что-то типа «order in the courtroom»[21] или «you’re out of order»[22]. На практике, однако, все оказалось далеко не так. Несколько дней до суда я не сомкнул глаз (это такая особая методика допроса, попробуйте как-нибудь, обхохочитесь). Судья настоял на том, чтобы я занял место на свидетельской трибуне. Никто не воскликнул «objection»[23], не говоря уже о том, чтобы призвать судью к порядку. Один-одинешенек, я сидел лицом к лицу с судьей Бомхофом. Я был так измочален, что с трудом разбирал собственные слова. Тогда меня усадили перед микрофоном, но я едва не заснул, пока цедил свою речь.

— …Это вполне вероятно, но ваша правовая система не так проста, как вы, возможно, думаете, господин агент, — растягивая слова, сказал я, обращаясь к судье. — Ваша система откалибрована в пользу жертвы, что, по определению, весьма черно-бело. Вы не находите? (Не продал ли я ему когда-то надувное стадо овец?). Вы, разумеется, лишь исполняете свои обязанности, ведь эта система — единственное, что у вас есть, но, между прочим, именно я и являюсь ее жертвой, и вы, кстати, тоже.

По-моему, в тот момент все шло как нельзя лучше; я видел, как он за мной записывает.

— Сами подумайте: вам вот-вот предстоит решить мою судьбу, руководствуясь тем, что я сделал или чего не сделал, и исходя из того, что мне полагается делать. Кто-то когда-то завел такой порядок, и вы, лишенный других источников знаний, пользуетесь сей неудачной практикой. Могу вам лишь посочувствовать. Я сочувствую нам обоим, но вас я прощаю. Поступайте, как считаете нужным, мое прощение вам гарантировано (положил ли я голову на стол, пока нес всю эту чушь?).

Флип и его коллега посоветовали мне согласиться с решением суда о направлении меня в психиатрическую больницу в обмен на сокращение срока. Пустяки! Пара месяцев с шизиками (сам-то ты здоров), и мы снова будем пить пиво, посмеиваясь над такой ерундой, как это печальное недоразумение. «Case closed».[24]

23