#Как это было у меня. 90-е

С этого дня у меня появился личный охранник – атлетичный, брутальный парень по имени Славик, прямо главный герой фильма «Телохранитель». Он очень быстро вошел в роль, одно время даже, не рассказывая мне, спал тайком на крыше московского дома, где была наша квартира, – изучал возможные точки прострела.

И вообще с того дня мы сильно улучшили охрану всего и вся в банке.

А Юрий Евгеньевич сказал мне, что постарается встретиться с Сильвестром и снять все вопросы, мол, у него есть старые связи в ФСБ, там помогут.

Я не очень в это поверил и принял его слова за «отмазки». Но через какое-то время Юрий Евгеньевич сказал мне, что встреча состоялась и что больше у Сильвестра ко мне и к банку претензий нет. Я опять не очень поверил ему, я вообще не слишком верю словам сотрудников спецслужб, даже бывших.

Но все-таки мне стало чуть спокойнее.

Сильвестру я так и не позвонил, и он мне тоже, хотя его визитка лежала у меня. В офисе уже была двойная линия охраны, рядом со мной почти круглосуточно находился личный телохранитель.

И постепенно волнение ушло.

P.S.

Где-то через год все столичные газеты вышли с заголовком: «В Москве убили Сильвестра!» В центре города в своем бронированном «мерседесе» был взорван самый влиятельный российский вор в законе.

А потом по газетам стал ходить список тех, кого «крышевал» Сильвестр со своей группировкой. По нашей информации, этот список милиция составила на основе визиток, обнаруженных в «бардачке» того бронированного «мерседеса». Была там и моя визитка Тверьуниверсалбанка.

Сразу после нашего краха Юрий Евгеньевич вернулся в органы и быстро дослужился до погон генерал-полковника и должности… заместителя директора ФСБ России – руководителя департамента экономической безопасности. Через пять лет именно его департамент закрывал группу «Мост» Владимира Гусинского, забирая под государственное крыло телеканал НТВ.

Америка (1993 год)

Летом 1993-го в Москве было решено отобрать молодых сотрудников новых коммерческих банков, чтобы отправить в США на краткосрочную учебу.

Это был Российско-американский банковский форум. Чтобы попасть туда, достаточно было сдать экзамен по английскому языку. Нас прошло около ста человек со всей России.

От типовых банковских курсов сегодняшнего дня те, первые, отличались тем, что их готовил лично Джеральд Корриган, председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка, – он сам все организовывал, сам читал лекции.

Для меня это был первый выезд за границу (не считая лета, проведенного в стройотряде в Болгарии). И когда я попал в Америку, в Нью-Йорк, на Манхэттен – у меня сразу закружилась голова.

В первый месяц учебы нас расположили в корпусах престижного Фэрфилдского университета. Стояло лето, студенты были на каникулах, и университет со всеми своими «фасилитис» оказался в нашем распоряжении.

С полями для гольфа и теннисными кортами, бассейнами и фитнес-клубом. Огромные лекционные залы.

Один коттедж на четверых банкиров-студентов, с отдельной кухней и большой общий студенческий ресторан, рядом с католической университетской церковью.

Для меня самого, вчерашнего советского студента, еще два года назад жившего в общаге, с комнатой в 10 квадратных метров, – это было как в кино. Как в американском кино.

Джерри Корриган лично подготовил учебную программу, чтобы за месяц преподать нам основы банковского дела и одновременно показать цвет банковской Америки.

В один из уикендов он повез всю нашу делегацию к Дэвиду Рокфеллеру в его огромное поместье под Нью-Йорком, с замком, китайскими садами, конюшней, огромным парком ретро-автомобилей и большим полем для гольфа. Посол России в США на том приеме с юмором тогда сказал: «Мы хотели вам, молодым советским банкирам, показать, как живут… простые американцы!»

Дэвид Рокфеллер был уже довольно стар и слаб, но еще достаточно бодр, чтобы учить всех азам гольфа. Он не поленился каждому из нас показать по одному удару. А в конце приема он стал раздавать всем автографы. Визитки своей я тогда не взял и потому подсунул ему стодолларовую банкноту. Он посмотрел на нее и сказал, что это очень большие деньги и что он не готов их испортить своей подписью. Мы посмеялись, но я его все-таки упросил.

Ту стодолларовую купюру я возил с собой несколько лет как талисман.