Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации

К тому моменту, когда я поднялся на паром, большинство североирландских болельщиков уже вернулись домой. Остались лишь самые отчаянные, стремившиеся выжать как можно больше пива из своего уик-энда. В прошлую пятницу из Каррик-фергаса, что в десяти минутах морем от Белфаста, отработав полдня, отплыли в Глазго водители грузовиков, строительные рабочие, бармены. У некоторых не было ни билетов на матч, ни надежды раздобыть их. Они начали пить еще на пароме, располагающем двумя барами с широким ассортиментом напитков, и после этого уже не останавливались. Тридцатидвухлетний Джимми, неформальный лидер группы, спал в Глазго на полу в номере друга в обнимку с бутылкой вина, чтобы сподручнее было регулировать уровень алкоголя в крови. На обратном пути в Белфаст, где его ждала жена, Джимми влил в себя еще пять пинт.

Поскольку паромы переправляют болельщиков как «Селтика», так и «Рэйнджерс», на борту соблюдаются неписаные правила поведения. Сторонники принимающей команды могут петь что угодно и как угодно громко. Небольшие группки сторонников команды гостей своих симпатий не афишируют и не перечат оппонентам. Я плыл на последнем воскресном пароме. Моими попутчиками были в основном болельщики принимающей стороны - «Рэйнджерс», а также семейные пары, ездившие в Глазго за покупками, и представители среднего класса, навещавшие родственников. О том, что днем ранее состоялся очередной матч «Старой фирмы», напоминала лишь расположившаяся на корме шумная пьяная компания.

Большинство болельщиков «Рэйнджерс» выполняли требования этикета. В пестрой толпе, где неизбежно присутствуют католики, запрещено задирать друг друга. Однако состояние болельщиков отнюдь не способствовало сдержанности. Светловолосый, худощавый Джимми в спортивном костюме затянул песню. За ней последовала другая. Зазвучали уже знакомые слова: король Билли, ублюдки фении.

Я угостил их пивом, что было встречено большим энтузиазмом. Джимми пригласил меня разделить с ними компанию в уже и так забитом до отказа углу парома. «Я знаю все, что ты хочешь знать. Спрашивай, я отвечу на любой вопрос».

Но прежде чем я успел задать вопрос, он начал хвастать, что дружит с парнем, который одевается, как талисман клуба «Рэйнджерс». Тем временем товарищи Джимми продолжали петь свое антикатолическое попурри, с особым смаком произнося слова «долбаный папа».

Джимми присоединился к ним. Поставив кружку с пивом на стол, он положил мне руку на плечо. «Фрэнки, приятель, скажи "долбаный папа", - попросил он. - Мы не будем с тобой разговаривать, пока ты не скажешь это. Ну давай. "Долбаный папа". Так приятно произносить эти слова».

Друзья Джимми - две девицы лет двадцати с небольшим, усатый плотник Джон Рой, водитель грузовика Ральфи и шестеро парней помоложе - поддержали своего лидера. Они начали хлопать в ладоши и ритмично напевать: «Долбаный папа!» Одна из девиц обратилась ко мне: «Не будь чертовым фением, Фрэнки. Ну давай же, скажи "долбаный папа"». Я пожал плечами, огляделся, не наблюдает ли кто-нибудь еще эту сцену, и попытался воспроизвести

эту фразу в виде риторического вопроса. На мотив песни «Camptown Races» они запели: «Фрэнки протестант. Ду-да, ду-да».

Наше громогласное пение с рефреном «долбаный папа» явно не нравилось остальным пассажирам. На протяжении всего плавания Джимми обменивался весьма красноречивыми взглядами с мужчиной среднего возраста в свитере. Люди, сидевшие неподалеку от нас, выражали откровенное неудовольствие, высказывая колкие замечания в наш адрес. «Испортили нам поездку. Я заплатила 40 фунтов не за то, чтобы выслушивать оскорбления», - пожаловалась одна женщина стюардессе. Та немедленно подошла к нам и сказала: «Мне очень жаль, но вы все же должны остановиться. Правила есть правила. Это в ваших же интересах». Она предупреждала нас уже во второй или в третий раз. «Когда мы прибудем в Белфаст, - продолжала стюардесса, - с вами там разберется служба безопасности». Если бы они были трезвы, угроза, возможно, и возымела бы действие. «Ладно. Отлично, - отозвался Джимми и вдруг указал на меня пальцем. - Все это устроил вот этот американский протестант». Стюардесса повернулась и ушла.