Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Нам порой кажутся очевидными те ответы на вопрос о причинах развития общества, которые давались великими умами в давно прошедших столетиях. Ну, например, разве не очевидно, что человечество развивается потому, что становится более просвещенным, как полагали в эпоху Просвещения? А для тех, кому не нравятся столь мирные трактовки, ответ на все вопросы дает марксистская теория классовой борьбы: мир развивается, поскольку недовольные борются за свои права. Англо-американский профессор истории и археологии Иэн Моррис в книге «Почему властвует Запад… по крайней мере, пока еще» (М.: Карьера-пресс, 2016) подошел к вопросу совершенно с иной стороны.

Без ложной скромности он сформулировал теорему развития и назвал ее своим именем. Теорема Морриса гласит:

Причиной перемен являются ленивые, жадные и испуганные люди, которые ищут более легкие, более прибыльные и более безопасные способы что-либо сделать. И они редко знают, что они делают. История учит нас, что, когда возникают затруднительные обстоятельства, – начинаются перемены [Моррис 2016: 34].

Подобная трактовка исторического развития плохо соотносится с представлениями о созидательной роли королей, президентов, военачальников, просветителей или вождей восставшего пролетариата, но с теорией Макса Вебера ее, думается, вполне можно соединить.

Какой народ нужен для перемен

Естественно, полушутливую «теорему Морриса» не следует воспринимать с унылой наукообразной серьезностью. Речь идет вовсе не о «созидательной роли» всяких обломовых, скруджей и тальбергов. Речь идет о том, что в стремлении обеспечить себе приемлемый образ жизни (без опасностей, перенапряжения и нищеты) люди совершают различные технические, экономические и социально-политические изобретения. Чаще даже заимствуют их у соседей, если видят, что те лучше живут или лучше воюют. Но в любом случае эти изобретения являются продуктом их рациональных действий. Они внедряют в свою жизнь разнообразные новшества не потому, что стремятся к великим целям, а потому что хотят лучше жить, однако все эти преобразования имеют разумные основания. Страх, лень и жадность, конечно, иррациональны, но загнать эти страсти в «дальний угол своего сознания» можно лишь осуществляя осмысленные мероприятия.

Несмотря на кажущуюся банальность «теоремы Морриса», ее значение мы в обыденной жизни далеко не всегда осознаем. Нам, например, кажется, будто для позитивных перемен в стране требуется умный, честный и смелый народ, не какое-то «быдло», ленящееся трудиться и боящееся сопротивляться властям. А вот по Моррису главным является совсем иное. Мы должны стремиться к переменам, даже если они порождаются нашими пороками. Остальное со временем приложится. Но, естественно, лишь в том случае, если перемены будут соответствовать ленивой, жадной и испуганной природе человека. Коммунизм или какую-нибудь иную утопию, не признающую «теоремы Морриса», мы никогда не построим даже с помощью просвещения и классовой солидарности. А вот капитализм со всеми его плюсами и минусами создадим. Поскольку именно к нему и тянемся.

Положа руку на сердце, надо признать, что мы – люди, живущие сегодня в России, – ленивы, жадны и перепуганы. Жизнь каждый день демонстрирует эти свойства, присущие нашему народу, как, кстати, и всем прочим народам мира. Поэтому в деле преобразования нашей жизни Россию рано или поздно ожидает успех. Тем более что всяких свойств, препятствующих модернизации, у нас нет. Что бы ни писали в свое время разные спорные классики, у нас, к счастью, нет ни народа-богоносца, ни пролетарского интернационализма, ни других мифических черт, которыми люди хотели гордиться в прошлом. Мы вполне вписываемся в «теорему Морриса».

Место красит человека

В этом месте скептик, конечно, должен задать вопрос: так почему же, несмотря на наши феноменальные лень, жадность и страх, Россия до сих пор отстает от других стран, которые вроде по этим качествам не сильно нас опережают?

Дело в том, что здесь не существует прямой корреляции. Лень не создает автоматически высокую механизацию труда: над созданием экономящих труд механизмов следует сначала потрудиться. Рост жадности не порождает адекватного роста ВВП. А усиление страха не выражается в укреплении демократических институтов. Мы должны оказаться в соответствующих обстоятельствах, чтобы лень породила технические усовершенствования, жадность обусловила накопление капитала, а страх заставил так прогрессировать науку, чтобы она нам давала не только вооружения, но и общий уровень знаний, при котором растет экономика.