Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует...

Вообще во многих решениях Хрущева, которые с точки зрения здравой логики не поддаются объяснениям, просматривался отход к троцкизму. Ключ к разгадке его поведения дал мне в свое время преподаватель марксистской философии одного из московских вузов, с которым нас связывали дружеские отношения. Хрущев в то время только еще возвращался из Киева в Москву, появились сообщения о том, что он избран первым секретарем Московского обкома и горкома КПСС. Еще жив был Сталин, и обсуждая назначение Хрущева, мой собеседник рассказал о том, как поплатился за то, что в 20-х годах голосовал за троцкистскую резолюцию, — его исключили из партии. Но вместе с ним на том же заседании за ту же резолюцию голосовал Хрущев, и голосовал он еще так же дважды. Но его из партии никто не исключал. Объяснял это положение дел мой собеседник тем, что «память о Надежде Аллилуевой Сталин никогда не выбросит из своей души». Дело в том, что в те далекие годы, когда шли голосования за троцкистские резолюции, Хрущев учился вместе с Надеждой Аллилуевой в партийной академии, они дружили. Она не раз приглашала его в свою кремлевскую квартиру, она же и познакомила Хрущева со Сталиным. Сохранились даже воспоминания об их совместных обедах в годы жизни Аллилуевой. Доброе отношение к Хрущеву у Сталина было именно благодаря Надежде. Ее памяти, как рассказывают близко общавшиеся с ним люди, он никогда не изменял. В частности, именно так свидетельствуют рассказы приемного сына Сталина, Артема Сергеева, который жил в довоенное время в их семье.

А ведь по сторонникам Троцкого были нанесены сильные удары в тридцатые годы. Интересно, что в репрессиях против троцкистов участвовал и Н. С. Хрущев, работая в московских партийных органах, а затем с 1938 года занимая пост первого секретаря ЦК Компартии Украины.

Но сейчас не о репрессиях, а о том, что в решениях и действиях Н. С. Хрущева после прихода на пост руководителя партии почувствовался возврат к троцкизму. Помнится, что в пятидесятые годы одна из активных троцкисток Ядвига Козловская (три ее брата погибли в годы репрессий, но она осталась жива после многих лет заключения в лагерях) на собрании, обсуждавшем проблемы культа личности, подчеркнула, что, если бы в конце двадцатых годов партия пошл по пути развития страны, намечаемого после XX съезда, то троцкисты вряд ли бы выступили против ее генеральной линии.

* * *

XX съезд партии, прославивший себя осуждением культа личности Сталина, состоялся спустя всего три года после смерти Иосифа Виссарионовича, в феврале 1956 года. За эти три года Хрущев успел окончательно «убить» роль Советов всех уровней, безграничная власть принадлежала теперь уже партийным органам. Повторюсь: это была безответственная власть в прямом, а не в переносном смысле, так как она не была ответственна перед народом. И если руководители всех Советов (краевых, областных, городских и сельских) переизбирались в соответствии с Конституцией СССР, то руководители партийные были назначенцами, то есть их на посты определяли решениями партийных органов, избирать их могли только члены КПСС. Эпоха Советов как власти народа, органа народной власти практически закончилась, они больше ничего не решали в реальности. Все это помогало Хрущеву закрепиться во власти, подготовить сенсационный «съезд века».

В первые дни работы XX съезда речь шла о дальнейшем развитии народного хозяйства, о задачах и решениях шестого пятилетнего плана. Сенсация произошла в последний день работы, 25 февраля на закрытом утреннем заседании. Заседание началось уже после того, как зал покинули приглашенные на съезд представители зарубежных коммунистических партий. Им руководил не избранный делегатами рабочий президиум, а Президиум ЦК КПСС. Вот в таком необычном режиме и выступил Хрущев с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях». Выступление изобиловало перечислением многочисленных фактов преступлений второй половины 1930-х — начала 1950-х, вина за которые возлагалась на Сталина.

Первое, что вспомнилось, когда я услышал об этом, так это безутешные рыдания Хрущева в Колонном зале, когда там устанавливали гроб с телом Сталина. Даже сегодня готов поверить в искренность этих слез, но с еще большим доверием отношусь к тому, что написала об этом, как это ни странно, не советская и даже не российская, а американская журналистка Энн Аппельбаум. К 50-летию XX съезда в номере газеты «The Washington Post» от 22 февраля 2006 г. она так прокомментировала выступление Хрущева: «Это была длинная и не очень правдивая речь, сделанная за закрытыми дверями перед руководством страны, слушавшими ее с каменными лицами… Речь была полуправдой. Хрущев рассказал о многих преступлениях Сталина, но ловко умолчал о преступлениях, в которых обвиняли его самого… Целью доклада Хрущева было не только освобождение соотечественников, но и консолидация личной власти и запугивание партийных оппонентов, которые, все без исключения, также принимали участие в репрессиях с большим энтузиазмом».