Как грабили Ротшильда. Любовь и миллионы

Действительно, многие обитатели Посудной улицы посмеиваются над Майером Ротшильдом. Он охотно покупает старые вышедшие из оборота монеты. Составляет их каталоги и может подолгу рассказывать о правителях, при которых чеканили все эти солиды, драхмы, сестерции. Если монета золотая или серебряная, её за бесценок по весу металла можно отдать в переплавку, а медь, латунь и бронзу разумнее бросить в металлический лом, чтобы не захламлять лавку никому не нужным барахлом. А Майер не может оторвать заворожённого взгляда от полустёртых надписей и профилей, соседи говорят, что он слегка помешался от возни со своими монетами. У него их больше, чем настоящих денег, за которые можно купить фунт кошерного мяса, чтобы дети не легли сегодня вечером спать на пустой желудок. Это богатые господа собирают старинные монеты. Такая забава не по карману жителю Посудной улицы еврейского гетто. Старинные монеты покупают короли и знатные придворные. Но короли и знатные придворные не заглядывают в лавку Маейра Ротшильда…

Казначей ландграфа

Майер и не думал сходить с ума. Майер знает, ландграф Вильгельм I большой нумизмат. Майер имеет кое-что предложить ландграфу. За долгие годы через руки Майера прошло столько редких монет, что среди них найдутся и такие, которых нет в коллекции его сиятельства ландграфа. Да, Майер имеет кое-что предложить… Но кто пустит еврея из гетто в ермолке и смешном лапсердаке во дворец ландграфа? Любой лакей вытолкает его взашей. Нужен такой человек, который проведёт Майера в покои его светлости. И Майер знает такого человека… Это новый казначей ландграфа Карл Фридрих Будерус.

Будерус молод, но, как это нечасто бывает в его годы, очень умён и понятлив. Он не знатного происхождения и дворянство получил совсем недавно благодаря снисходительности ландграфа.

Ландграф Вильгельм I любит не только деньги. Он любит и женщин. Ландграф видный мужчина. Он строг, когда дело касается денег, но не скуп, если ему нравится женщина. И не всякая христианка откажет ландграфу, если она приглянётся ему.

Говорят, у персидского шаха три тысячи жён и тысяча сыновей. Закон Магомета позволяет это правоверному мусульманину. Христианскому монарху, как и любому его подданному, полагается одна жена. У ландграфа Вильгельма I их шесть. То есть одна жена и пять любовниц. И три ребёнка. Законных. И двадцать три незаконнорожденных. В отличие от многих беспечных и забывчивых отцов, ландграф хорошо помнит, сколько у него детей, и заботится о них. Любовницы живут в прекрасных особняках. Всем детям ландграф оформил дворянство и купил титулы у австрийского императора, списав ему за это кое-какие мелкие долги. Все дети обуты и одеты. И сыты.

У Вильгельма I есть прекрасная молочная ферма, она снабжает дворец ландграфа и особняки его любовниц свежайшим молоком, маслом и сырами. Внебрачные дети не только обуты, одеты и сыты. Они знают языки, играют на музыкальных инструментах, читают умные книги. Их обучением и воспитанием ведает гувернёр и учитель по фамилии Будерус. Выходец из семьи аптекаря, человек незнатного происхождения, но сведущий в науках, ловкий и, несомненно, умный, ведь то место, которое он занимал при большом и не совсем обычном семействе ландграфа, требует и сообразительности и такта.

Поэтому когда подрос собственный сын Будеруса Карл Фридрих, Вильгельм I определил его управляющим своей молочной фермой. Ферма прежде всего поставляет продукты ко двору ландграфа. А остатки вывозят на рынок. В первый же год молодой управляющий навёл порядок в отчётности, уточнил цены, и ферма увеличила доход на сто двадцать талеров.

Вильгельм I лично просмотрел книгу годовой отчётности фермы. Сто двадцать талеров дополнительного дохода произвели на ландграфа очень сильное впечатление. Он держал в уме обороты десятков миллионов талеров, произрастающих из крови, пролитой на полях сражений гессенскими гренадерами, фузилёрами и кавалеристами, эти миллионы – из дымов и пожарищ войны, из воплей и стонов ограбленных деревень и разрушенных городов, из придворных интриг, прикрытых ухищрениями ростовщиков, скрывающих его имя, но действующих в его пользу, не забывая и свой процент.

А из чего выросли сто двадцать талеров дополнительного дохода от молочной фермы? Из усердия молодого управляющего, из аккуратности и порядка, которые всегда приятны немецкому сердцу. И конечно же из безупречной честности…