Как Homo стали sapiens.Происхождение и ранняя история нашего вида

13.2. Сравнение черепов современного человека (Homo sapiens) и гипотетического человека будущего (Homo sapientissimus). Источник: Быстров 1957.

Картина, прямо скажем, не слишком привлекательная, и, добравшись до конца третьей главы книжки Быстрова, мало кто не проникнется сочувствием к людям будущего. Однако, перевернув страницу и пробежав глазами первые строчки заключения, потрясенный только что нарисованной перед ним жутковатой перспективой, читатель вздыхает с облегчением. «Я - признается, наконец, автор - совершенно не согласен с тем, что написано в предыдущей главе. Я не разделяю взглядов анатомов на предстоящую судьбу человека и не думаю, что его скелет даже в очень далеком будущем может принять такие уродливые формы, какие пророчествуют они. Я вполне убежден, что все то, что анатомы с такой уверенностью предсказывают человеку в будущем, с ним никогда не случится».³⁴

Вплоть до недавнего времени подавляющее большинство исследователей, после А.П. Быстрова обращавшихся к вопросу о возможности будущей биологической эволюции человека, разделяли мнение, столь четко сформулированное им в только что процитированном отрывке. Основанием для воцарившегося было единодушия служили как эмпирические данные, накопленные палеоантропологией, так и некоторые теоретические соображения, вытекающие из того, что мы знаем (или, точнее, считаем, что знаем) о механизме работы эволюционного процесса. Во-первых, известно, что за последние несколько десятков тысяч лет человеческий скелет не претерпел никаких существенных изменений, и по строению черепа и других костей люди, живущие сегодня, отличаются от своих верхнепалеолитических предков ничуть не в большей степени, чем и те и другие различаются между собой. Во-вторых, согласно постулатам давно уже господствующей в биологии синтетической теории эволюции, для того, чтобы биологические признаки, характеризующие сегодня наш вид, претерпели со временем сколько-нибудь заметные изменения, необходима интенсивная работа отбора, но от нее человек, как считалось, да и сейчас часто утверждается, давно уже оградил себя культурными барьерами. То есть, конечно, никто не отрицал, что какой-то отбор все равно происходит, даже в самых передовых с технологической и медицинской точки зрения обществах, но предполагалось, что он сводится лишь к устранению из генофонда человечества некоторых крайних, заведомо бесперспективных и нежизнеспособных вариантов, и не способен сыграть формообразующую роль. Попросту говоря, индивиды, одаренные от природы, скажем, могучим интеллектом или богатырским здоровьем, имеют в нынешних условиях ничуть не больше шансов «послать» свои гены в будущее, чем вполне обычные люди, а длинноногие победительницы конкурсов красоты рожают в среднем не больше детей, чем те их подруги, кому выход на подиум заказан.

Таким образом, и факты, и теория свидетельствуют, как будто, против возможности продолжения естественной эволюции нашего вида. Вероятность появления беззубого большеголового Homo sapientissimus, действительно, кажется поэтому крайне незначительной. Однако окончательно успокаиваться все же еще рано, и вот почему.

Во-первых, тот факт, что за последние 30-40 тысяч лет скелет гомо сапиенс в практически не изменился, в общем-то, еще ничего не доказывает. Для эволюции это срок не слишком значительный, а к тому же в истории других видов гоминид тоже бывали периоды стагнации, застоя, когда на протяжении не только десятков, но и сотен тысяч лет никаких существенных анатомических преобразований, если судить по ископаемым костям, не происходило.

Во-вторых, скелет-то, может, и остался в основном таким же, каким был 40 тысяч лет назад, но кое-что в нашей анатомии и физиологии за это время все же изменилось. Взять хотя бы различия между человеческими расами! Ведь эти различия - в цвете кожи, форме глаз, характере волосяного покрова и т.д. - появились уже после того, как гомо сапиенс стал расселяться вне Африки, а значит, они являются продуктом относительно недавней эволюции. Возможно, конечно, что какую-то роль в их образовании сыграли гены, полученные в результате контактов разных популяций сапиенсов на вновь осваиваемых ими землях с другими видами рода гомо, но вряд ли это было единственной причиной расообразования. Скорее, тут еще поучаствовали и генетический дрейф, и отбор в процессе адаптации к разным условиям среды, и, возможно, половой отбор, и еще какие-то факторы.